Противостояние. Марат Шукдин

его пальцы коснулись холодного металла, автомат… рассыпался. Просто рассыпался в пыль. В мелкую серую пыль, которая тут же осела на пол и на его сапоги. Словно он был сделан не из стали, а из пепла.

      Олег замер, не веря своим глазам. Что за чертовщина?!

      Он бросился к телу Игната. Рядом валялся его автомат, вернее, то, что от него осталось после взрыва гранаты – искореженный кусок металла. Но на поясе у Игната висел пистолет в кобуре. ТТ. Олег дрожащими руками расстегнул кобуру, вытащил пистолет…

      То же самое. Стоило ему сжать рукоять, как металл под его пальцами стал мягким, податливым, словно воск, а потом… прах. Серая пыль посыпалась сквозь пальцы.

      Гранаты на разгрузке Сашки. Нож в сапоге Витьки. Все, чего касалась его рука, любое оружие – превращалось в ничто. В бесполезную пыль.

      Вскоре в комнате не осталось ничего, что могло бы стрелять или резать. Только пыль и мертвые тела.

      И тогда Олег понял. Окончательно. Он бессилен. Не просто безоружен – он в принципе не мог взять в руки оружие. Он не мог драться. Он не мог убивать. Он не мог даже защитить себя, если бы враг вернулся.

      Ему оставили жизнь (или что-то похожее на жизнь), но отняли главное – возможность действовать так, как он привык. Как умел. Как должен был действовать солдат.

      Злость. Слепая, черная злость начала закипать внутри, вытесняя горе и вину. Злость на тех, кто убил его ребят. Злость на того, кто убил его самого. Злость на эту девочку, на эти видения, на весь этот безумный мир. Злость на собственное бессилие. Он жив, но он даже не может отомстить! Не может убить! Он – живой труп, бесполезный призрак с куклой за пазухой.

      Эта злость была настолько сильной, что, казалось, сейчас разорвет его изнутри.

      Ярость и Прощение

      Ярость.

      Она поднялась в нем не как волна, а как взрыв. Слепая, черная, всепоглощающая. Она выжгла горе, вину, страх, оставив после себя только одно – первобытное, испепеляющее желание. Добраться до него. До того самого боевика. Того, с чьими глазами он встретился перед тем, как пули разнесли ему череп. Того, кто нажал на курок. Он почему-то знал, интуитивно, нутром – это был тот же самый. И он был где-то здесь, рядом. Может, даже в этом здании.

      Олегу было плевать на остальных. Плевать на засаду, на опасность. Сейчас существовала только одна цель. Одна точка во вселенной, куда были направлены все его мысли, вся его клокочущая ненависть. Убить. Найти и убить. Голыми руками. Разорвать. Вырвать ему глаза, те самые, что смотрели на него с ненавистью и отчаянием.

      И эта ярость… она подхватила его. Понесла. Не метафорически – физически. Словно невидимый ураган ворвался в разрушенную комнату, вырвал его из оцепенения и швырнул вперед. Комната смазалась. Коридор промелькнул размытым пятном. Стены… он проходил сквозь них. Не замечая. Как призрак? Нет, скорее как таран, как неуправляемый снаряд, летящий к цели. Мир вокруг превратился в ускоренную, дерганую кинопленку – обломки, руины, перекрытия мелькали, сливаясь в серую кашу. Его