Принц запретов. Мэрилин Маркс

сухой травы, чтобы дальше пройтись по влажной земле босиком. Отстегнула от пояса мешочек с солью и начала обходить наш дом. Мое тело тут же словно бы наполнил тихий гул – чувство животрепещущей сопричастности.

      – Мы спускаемся к реке… – пробормотала я, но язык сегодня не слушался, как и во многие другие дни. Но мне живо представилось, как папа выводит своим бархатным, низким голосом заветные слова и как его седеющая борода подергивается на каждом слоге.

      И мы спускаемся к реке,

      Мы спускаемся к реке.

      С сыном, да с дочкой, да с краденой ночкой,

      Соль на землю летит, кости свет золотит.

      С нами Ева с Адамом и шепот в листве;

      Ты сделку со змеем отвергнуть не смей.

      Заплатить за дочурку придется сполна,

      Когда дьявол убивает святых, он неспешен.

      Когда дьявол убивает святых,

      спешки нет никакой.

      В небе совсем недалеко от меня полыхнула молния. Оставаться на улице в такую грозу было опасно, а уж среди высоких деревьев и рядом с водой тем более, но я должна была закончить. Казалось, если я хоть один раз пренебрегу папиной литургией, я забуду ее насовсем. Я никогда не пела. Пел всегда он. Он был голосом, который я отринула, а Томми потерял, когда лишился слуха. Но оставался еще танец, и я плясала, как в старые добрые времена, подняв лицо к небу и шлепая по грязи, а ветер трепал мои волосы и холодил затылок.

      На той стороне реки застонали от ветра рослые сосны и ели, зашуршали листья на протянутых к небесам ветках, а тени запрыгали по воде. Я двинулась в обход нашего дома по выжженной тропке, траву на ней разъела соль, которую мы сыпали изо дня в день на протяжении многих лет. Ветер носился по реке, пробирал меня до костей, но я упрямо шла, рассыпая соль, бормоча себе под нос, выдерживая ритм, пока наконец не закрыла глаза и не начала двигаться по памяти. Мои плечи покачивались в такт порывам ветра, подол платья хлестал по лодыжкам. Стоило мне с головой погрузиться в мелодию, как память стала воскрешать не только папин голос, но и мелодичные переливы его призрачной гитары.

      Мы спускаемся к реке,

      Мы спускаемся к реке.

      За нищих, да за лжецов, да за страх мертвецов,

      За предсмертный матери вздох

      да за слезы вдовца.

      Чтоб река забрала не дочурку – отца;

      И чтоб камни истерли папулин скелет,

      Пусть возьмет Сатана не мою душу, нет.

      Когда дьявол убивает святых, он неспешен,

      И если он вдруг поймает меня,

      долгою будет смерть.

      Когда дьявол убивает святых,

      спешки нет никакой.

      Вместе с финальными словами, сорвавшимися с моих губ, упали на землю и последние крупинки соли. Повинуясь инстинкту, я подняла глаза на лес, на темную покачивающуюся линию древесных крон. Нет ли где хоть крохотного признака жизни? И главное, пары золотистых глаз? Впрочем, с нашей последней встречи прошел уже год, и за это время тревоги о том, что у самой границы наших земель бродит зловещее видение, уже успели отступить. Люди поговаривали, что дьявол блуждает по нашей ферме, и были совершенно правы.