Пока мы живы. Логово. Екатерина Громова

Скоро должна подойти эта девушка. Как там ее зовут?

      Он даже не запомнил мое имя. То-то он смотрел на меня при встрече, как на пустое место.

      – Варя.

      – Так вот. Я хочу поговорить с ней.

      – А я тут при чем? – удивилась Вета.

      – Ты ее куратор.

      Вета фыркнула, а я поняла, что дальше стоять за дверью бессмысленно, поэтому негромко постучала и вошла в кабинет. Я поздоровалась как можно более непринужденно, хотя внутри клубилась тревога – я терялась в догадках, о чем будет идти речь.

      Ответного приветствия не последовало, поэтому я присела на свободный стул, куда молча указал Герман. Он смотрел на меня с недобрым прищуром, сверля ледяными глазами. Вета сидела у стены, закинув ногу на ногу и обхватив колени руками, и даже не взглянула в мою сторону.

      – Вчера ты повела себя неосмотрительно, – начал Босс. – Ты нарушила самое первое правило. Знаешь какое?

      Под тяжелым взглядом Германа и его обвинительной речью, я чувствовала себя провинившейся школьницей, которую вызвали на разговор к директору. Сердце гулко стучало, ладони вспотели. Несмотря на это, я старалась выглядеть спокойной, чтобы он не учуял мою слабость.

      – Быть начеку, – ответила я.

      Босс кивнул и, слегка расслабившись, откинулся на спинку кресла. Постукивая ручкой по столу, он о чем-то раздумывал. В кабинете повисла тишина. Как и при первой встрече, мне хотелось встать и уйти, но я смиренно сидела и ждала, что скажет мужчина, от которого зависело мое будущее. Казалось, от него можно ожидать чего угодно. Но я совсем не была готова к тому, что он произнес:

      – Ты не будешь рейнджером.

      – Что? – машинально спросила я.

      – Ты слышала, что я сказал. Дважды повторять не буду.

      – Но как же так?!

      Я подскочила со стула и взглянула в сторону Веты, ища поддержки. Она сидела в прежней позе, смотря куда-то в стену, и, казалось, не проявляла никакого интереса к разговору, хотя в выражении ее застывшего лица чувствовалось напряжение. Не получив от нее никакого отклика, я перевела взгляд на Германа.

      – Вы не можете исключить меня из рейнджеров, – заявила я.

      – Чтобы тебя исключить, нужно было хотя бы включить. Ты еще никто. Можешь выбрать себе другую работу. Или… – Герман сделал многозначительную паузу.

      – Или убираться из Логова? – с горечью усмехнулась я.

      – Таковы правила. Я даю тебе неделю на размышление. При следующей нашей встрече ты должна будешь дать мне ответ. Можешь быть свободна.

      Герман встал и демонстративно отвернулся к окну.

      Меня захлестнула обида. Почему-то именно в этот момент мне, как никогда, захотелось стать рейнджером, будто это была цель всей моей жизни. Поэтому я решила идти напролом. Будь что будет. Даже если меня выгонят, я найду выход. Родители нашли в Логове свое место, они в безопасности, и это главное. А я как-нибудь разберусь. У меня будет время все это обдумать, а сейчас нужно было во что бы то ни стало доказать Герману, да и самой себе, что я достойна стать кем-то больше, чем «никто», как выразился Босс.

      – Нет, –