Падший. Павел Корнев

ваксой сапоги штанах.

      Моих спутников слуга знал и поспешно распахнул перед нами дверь. Емельян Никифорович задержался сунуть ему в руку мелкую монету.

      Внутри оказалось шумно. Просторный зал с пальмами в кадках вдоль стен и огромной люстрой под потолком был наполнен гомоном голосов; играла музыка, кто-то пытался декламировать стихи. На глаза попалось несколько свободных столов, но Иван Прохорович повел нас на второй этаж. Там было не так многолюдно.

      – Франция – это просто какой-то кошмар, господа! – объявил собутыльникам статный молодой человек с пышной шевелюрой вьющихся волос. – Грязь! Физическая и, что еще страшнее, духовная!

      Мы прошли мимо к свободному столу, и тогда Соколов небрежно бросил:

      – Шлак!

      Я обернулся и присмотрелся к столь нелицеприятно охарактеризованному им господину.

      – От слова «шлакоблок», надеюсь? – спросил после у Ивана Прохоровича. – Не в плане оценки творчества?

      Мои спутники рассмеялись.

      – А вам, граф, палец в рот не клади! – покачал головой Соколов. – На ходу подметки режете!

      Подошел официант, принес меню на русском.

      – Чего изволите-с? – поинтересовался он.

      За последний год я изрядно подтянул свое знание языка, поэтому в написанных кириллицей названиях не путался. Заказал тарелку ухи, черный чай и большую сковороду жареной картошки. Мог бы умять за один присест и целого поросенка в яблоках, помешала развернуться ограниченность в средствах.

      Соколов остановил свой выбор на сибирских пельменях и соленьях, к ним велел принести графин водки.

      – Только холодной, – предупредил он. – Не как в прошлый раз. Пить невозможно было.

      – Возьмем с ледника-с, – уверил его халдей.

      Красин, тяжело отдуваясь, вытер платком покрасневшее лицо и ткнул пухлым пальцем в строчку с супом-пюре.

      – Соленый арбуз и хлебную корзинку? – уточнил официант.

      – Неси, – махнул рукой Емельян Никифорович и повернулся ко мне: – Лев Борисович, не просветите нас, чем зарабатываете на жизнь? Не сочтите за назойливость, просто это самый верный способ завязать разговор.

      – Я не зарабатываю, я трачу, – нейтрально улыбнулся я. – Трачу матушкино наследство, путешествую по миру, смотрю новые страны, знакомлюсь с людьми…

      – Это дело, – одобрительно кивнул Соколов. – А вот нам с Емельяном Никифоровичем приходится в поте лица на хлеб насущный зарабатывать.

      – В поте лица – это про меня, – возразил Красин. – Вы же, Иван Прохорович, как попрыгунья-стрекоза, с места на место перелетаете.

      – Ну, потею точно меньше вашего, – огладил русую бородку Соколов. – А что бегать приходится – так работа такая. Нашего брата ноги кормят. – Он повернулся ко мне и официальным тоном объявил: – Соколов Иван Прохорович, специальный корреспондент ряда ведущих российских газет и журналов. Помимо этого, публикую фельетоны под псевдонимом