Короли небес.

их одежду, их пучки на голове, их макияж, их украшения, их громкие голоса и сопливую подхалимскую ложь.

      Наранийцы бесконечно противились своим эгоистичным нравам и желаниям, и тем не менее проводили каждый миг в погоне за ними. Оско всегда видел стремление к завоеванию и порабощению, зарытое в глубине их душ, но им никогда не хватало достоинства прямо об этом заявить. За это их высокомерие, за их лицемерие Оско их ненавидел.

      В темноте он вошёл в дом через главные ворота. Он собирался наблюдать за владениями своей семьи издалека – ему было известно множество мест, куда можно забраться и шпионить через окна. Город был тёмен и тих, лишь бледный полумесяц отбрасывал на него слабый свет.

      Он понимал, что должен подождать – он был истощён, и чувства его притупились, а возможно, и помутились от обезвоживания. Но у него не было времени.

      Он шёл вдоль зданий из песчаника и морщился от звука собственных шагов. У ворот Магды стояли два вялых стражника, так что Оско взобрался на восточную стену, у которой росли яблони и абрикосы. Он слез по деревьям, как делал тысячу раз, и, таясь, побрёл сквозь заросли дикой травы. Он ждал и наблюдал за усадьбой – она была больше других зданий, но слабо охранялась. Приняв все необходимые меры предосторожности, он вскарабкался по стене в свою комнату.

      Хватаясь за старые, знакомые углубления, он дрожащими руками потянулся к вырезанному в камне проёму и подтянулся вверх. В его постели спала женщина. Даже при слабом свете он мог разглядеть длинные тёмные волосы своей жены. В окне не было ни решётки, ни стекла, ничего. Он заполз внутрь и подошёл к ней.

      – Лига. Лига, проснись. Это я.

      Она открыла глаза и моргнула, и Оско застыл.

      Это была сестра Лиги, Опала.

      – Мне жаль, – прошептала она.

      Из-за занавесок и укрытых одеялами кроватей, что стояли вдоль стен, выскочили мужчины. Оско зарычал и пнул ближайшего к нему, а затем вскрикнул, когда его ударили в локоть и плечо чем-то твёрдым.

      Оско в темноте боролся со своей погибелью. Его почти до потери сознания лупили дубинами, прежде чем он перестал сражаться и позволил утащить по плиткам своё окровавленное тело. Он слышал шаги в дверных проёмах, видел фонари в знакомых руках – его сородичи смотрели, как его тащат по коридорам дома его детства. Харкас ждал.

      – Разумеется, ничего не получилось, – сказал его отец в темнице для чужеземных пленников. – Хиртри знают, что император нас поддерживает. Они сразу же предали Лигу. Твой идеализм сделал тебя глупцом.

      Покачнувшись, Оско сел. Его руки и ноги уже были закованы в кандалы. Он сплюнул кровь в сток, устроенный в центре холодной каменной темницы. Харкас покачал головой.

      – Ты должен радоваться. Будь моя воля, ты бы уже был мёртв.

      Оско ухватился за эту, казалось бы, незначительную фразу и рассмеялся.

      – Но твоей воли больше нет. От тебя уже никогда ничего не будет зависеть. Ты подчиняешься своему хозяину, стоит ему лишь пригрозить тебе кнутом.

      Харкас