1001 неприятность. Светлана Багдерина

легенды и сочиняли сказки…

      – Хм. Все это, конечно, очень любопытно, но что-то я так и не понял – при чем тут ваш сейчашний калиф? Ведь это не он, а его предок был любитель походить ночью в народ? – не открывая глаз, уточнил Серый.

      – Загони верблюдов своих вопросов в караван-сарай ожидания, о нетерпеливый отрок, – снова по-отечески пожурил Серого Абдухасан Абурахман. – Ибо теперь мое повествование дошло и до наших дней, до калифа Ахмета Гийядина Амн-аль-Хасса, да умножатся его года до бесконечности. С младых ногтей он старался узнать, что значит быть хорошим правителем для своего народа. Он беседовал об этом со многими мудрецами и прочел несметное множество книг на эту тему. Некоторые говорят, что целых шесть! И вот однажды он, как и приличествует достойному отпрыску древнего рода, изучал в библиотеке многовековую историю своей семьи…

      «Зевал и ловил мух, пока какой-нибудь писец, высушенный, как пергамент, на которых эта история записана, скучным голосом зачитывал ему эти байки вслух. Или просто не мог уснуть после обеда, и приказал почитать ему что-нибудь такое-этакое… Для пищеварения», – мысленно расшифровал для себя Волк, снова начинавший потихоньку засыпать.

      А старичок вдохновенно продолжал:

      – …Он понял, что это была не сказка! И тогда замечательнейшая идея пришла его величеству в его наипросвещеннейшую голову. «Надо начинать возрождать былое величие семьи с древних традиций», – решил он, и приказал своим портным сшить точно такой же наряд, какой, по преданию, носил Гарун аль-Марун, когда тайно выходил в город, чтобы, как и его великий предок, выходить по ночам за стены дворца и узнавать, как живет его народ. Через неделю всё было пошито придворными портными и сапожниками в лучшем виде – говорят, на тюбетейку не позарился бы даже самый отчаянный старьевщик, а сапоги не взял бы в руки и настоящий нищий, не говоря уже о самой важной детали – плаще…

      Серый, небрежно прикрываясь рукой, зевнул во весь рот и подумал: «Я бы на месте портных просто взял то, что выбросили бы старьевщик с нищим, и дурью не маялся… И вообще, что-то дедок разговорился под утро. Может, и спать бы уже пора как-нибудь? Ленка, поди, уже часа три как дрыхнет. И Иванко, вон, притих. Намучался…»

      – … а на отделку подкладки пошли самые отборные самоцветы! Всё было сделано точно, как рассказывалось в летописи. Все предвещало успех. И вот однажды ночью, несмотря на уговоры озабоченных визиря и советников, калиф отважно вышел на улицы Шатт-аль-Шейха.

      Абдухасан Абурахман сделал театральную паузу и отхлебнул из одного из своих пузырьков.

      – И что? – то ли охнул, то ли зевнул отрок Сергий.

      – И его той же ночью ограбили и едва оставили в живых! – с удовлетворением проглотив мутную жидкость с сивушным запахом, покачал головой сулейманин. – Мудрый великий визирь сейчас же провозгласил это ни чем иным, как государственной изменой. Вся городская стража, все осведомители были подняты на ноги. У-у!.. Были тут дела! Немало крови утекло и голов укатилось в тот месяц, но нападавших так и не нашли.

      – Но