1001 неприятность. Светлана Багдерина

понял Волк.

      Елена смутилась.

      – Не подумай, что твое общество мне нравится больше, чем мое – тебе, – немного спокойнее, но намного высокопарнее стала объяснять она свой порыв. – Я жалею о том, что согласилась на великодушное предложение царевича Иона разделить с вами компанию, и я намереваюсь распрощаться с вами сразу же, как только встречу достойного претендента на мою руку и сердце. Я не создана для бродячей жизни, как вы, меня привлекают тихие радости семейной жизни – балы, охоты, пиры, и я не желаю…

      – Что… Ты это серьезно? Это правда?

      – Да, это правда! Твой белобр… белокурый царевич, безусловно, очень мил, внимателен и красноречив, и я ему многим обязана, но если ты думаешь, что это мой идеал мужчины – ты ошибаешься. Его среди вас нет.

      – Ах, нет… – Волк сосредоточенно прищурился и поджал губы. – Значит, даже так…

      – Да. Исключительно.

      – А знаешь ли ты, боярыня Елена, что слова твои натолкнули меня на одну мысль… В смысле, идею… Правда, она у меня и раньше была… Но сейчас, кажется, из этого может получиться целый план… Только это – секрет!

      – Идею?.. План?.. Секрет?..

      – Вот именно. Слушай сюда…

* * *

      К вечеру следующего дня путешественники уже изнывали от жары.

      Открывающийся взорам разморенной компании пейзаж безапелляционно наводил на мысль, что мир – это не блин, не шар и не тарелка, как считали некоторые лишенные воображения географы и астрономы, а большой желто-белый бутерброд: снизу – раскаленный янтарный песок, сверху – выбеленное беспощадным солнцем небо, и ничего более во всем Белом Свете.

      – Это был первый теплый день? – спросил Волк, задумчиво сбрасывая бурку за буркой с Масдая и меланхолично наблюдая, как они планируют на стаю диких верблюдов.

      – Нет. Последний холодный, – удовлетворенно отозвался ковер.

      Но так или иначе, перемена в погоде пришла слишком поздно. Иванушка успел заболеть.

      Он упорно не хотел признаваться в этом и мужественно терпел и бодрился, но когда в сорокаградусное пекло вечером он рассеянно пожаловался на холод, Серый заподозрил неладное. Утром же, когда ночная прохлада не успела еще раствориться под напором обжигающих лучей раскаленного шатт-аль-шейхского солнца, а царевич уже вяло удивлялся, откуда в такую рань такая жара, худшие опасения Волка подтвердились.

      Он осторожно приложился губами к огнедышащему лбу друга и констатировал факт:

      – В горах ты простудился, обморозился и, скорее всего, у тебя даже пропадет голос.

      – Это был твой прощальный поцелуй? – слабо попытался пошутить Иванушка.

      – Не говори глупости. Сейчас мы применим мое кольцо, и через пятнадцать минут ты про свою болячку и думать забудешь. А температуру все нормальные люди меряют только губами. Рука обманет, а губы – самое то. Народная мудрость. Куда там, говоришь, нужно руки приложить?..

      Но кольцо не помогало.

      Сколько Серый ни старался, ни концентрировался, пыхтя и прищуриваясь – ответного