Мы из стройбата. Юлиан Калвер

сели. Автобус на солнце уже успел нагреться, поэтому все постарались сесть на сидения, до которых ещё не успело добраться горячее утреннее солнце. Капитан открыл свой переполненный жёлтый портфель и сказал:

      – Ну, что сидим? Давайте, разбирайте свои запасы!

      После того как все своё спиртное добро из портфеля и большой матерчатой сумки разобрали, Игорь взял из рук Васи тёплую бутылку коньяка и с собранными деньгами начал тыкать её капитану. Капитан этаким ленивым, с бараньими интонациями голосом, стыдливо отворачиваясь, запричитал:

      – Это мне-э? Мне-э? Ну что вы, ребята, не надо! Ну… не надо! Ну… спасибо!

      Он резво спрятал деньги в карман, а бутылку в портфель, где до этого поселились пять комиссионных. Шестая не влезла, и, что бы капитан не делал, портфель не закрывался.

      – А! И так сойдёт! – он махнул рукой и сел, держа его на руках незакрытым, с далеко торчащим оттуда горлышком. – Ладно, ребята, садитесь, пейте, быстренько закусывайте, и мы поехали.

      – Есть! – приложил руку к виску Клюев, взял бутылку и, после того как Игорь с размаху вывалил на расстеленную на сидении газету съестное содержимое своей сумки и Мурчикового рюкзака, налил всем по половине кружки.

      Свою он протянул капитану:

      – Давайте, товарищ капитан, за здоровье!

      Капитан протестующе поднял ладонь:

      – Нет! Нет, ребята, пейте сами, я – нет. Нет!

      Игорь выпил, отфыркиваясь, нервно передёрнул плечами, открыл новую бутылку, налил в кружку опять и развёл руками:

      – Капитан! Ну?

      – Ну ладно, ладно, только за ваше здоровье! – позволил себя уговорить капитан, отставил в сторону портфель, вытер губы, хекнул влево, выпил, крякнул, промычал. – Тёплая, зараза! – с аппетитом закусил любезно поданным Мурчиком солёным огурчиком, на импровизированном газетном столе добыл жареную курицу, порвал её на куски и, уже жуя, добавил. – А-ааааа! А мне ведь нельзя, я ведь на службе.

      Пронин глянул на стрескавшего за полминуты полкурицы капитана, порадовался за его аппетит, выпил и, отчаянно скривясь, пробурчал:

      – Нам тоже нельзя. Мы теперь тоже вроде как на службе.

      Все выпили, повеселели и сидели, довольно ухмыляясь, поглядывая в окна, громко чавкая и пробуя травить армейские анекдоты.

      – Ну, давай еще по одной, и-ик, и я поехал! – хлопая в ладошки, промямлил уже краснолицый капитан, за недолгое время трапезы успевший украситься крупными пятнами какого-то животного происхождения жира на брюках и прилипшими к галстуку кусочками жареной куриной плоти.

      Уже пьяный Пронин поддержал:

      – А, давай!

      Все выпили, закусили. Очень быстро повторили. На этот раз молча. Капитан попробовал встать.

      – Ну, р… р… р-ребята… эк, …бята!

      Попробовал, но не встал – жара.

      – Товарищ капитан, всё нормально? – спросил Мурчик, когда опять повторивший попытку подняться капитан, поскользнувшись, опёрся об него лицом.

      – Нормально, нъ… ормально! – ответил тот, обнимая портфель. – Всё, ребята, всё! Пошли! Вываливайте нафиг из автобуса, Родину защищать н… ек… ком… ек…