Когда цветёт липа. Руслан Адамов

перевёл взгляд на урчащий рядом серый фольксваген, водительская дверь была распахнута.

      – Ты не подумай, что это я тебя сбила. Я домой ехала, а ты тут… лежишь. Я и… остановилась. Почему ты так на меня смотришь? – женщина разволновалась, а я пытался вглядеться в неё и понять, в чём здесь связь с Аксиньей, да и была ли она вообще.

      – Так ты меня не помнишь? Не знаешь? – медленно спросил я, превозмогая головную боль и тошноту, язык еле ворочался.

      – Н-нет! Впервые вижу! А знаешь… – женщина (Оксана или Аксинья) как-то с пониманием поглядела на меня. – Давай-ка я тебя в село отвезу, там у меня сестра фельдшер. Она тебя поглядит. Вдруг что у тебя серьёзное, после падения. Перелом не дай бог или сотрясение. А там решим, как тебе дальше быть.

      Я поднялся с её помощью и доковылял до машины, по дороге подобрав валяющийся рюкзак с почтой. Проходя мимо искорёженного велика, я с сожалением глянул в его сторону, но Оксана (или всё же Аксинья?) сказала, что спрячет его в траве, а потом заберём и отремонтируем.

      Женщина вернулась через минуту и, принеся в салон авто приятный аромат свежести (или это снова был запах цветущей липы), плавно тронула машину. Когда мы объехали огромную ветку, валяющуюся на дороге, я спросил, что произошло.

      – Я как раз к аллее подъезжала, когда в неё молния ударила, думаю, ты в самом эпицентре оказался, чудом уцелел. Наверное, в рубашке родился. Куда ехал-то?

      – Я почтальон. В Романьево письмо вёз.

      – В Романовку, может?

      – Чёрт. Да, в Романовку!

      – Да, парень, точно что-то с головой твоей. Ну, ничего, за ручьём уже наше село будет, приедем скоро.

      Мы миновали ручей по небольшому бетонному мостику, покрытому ухабами. К слову, и ручей был не ручей, а одно название: канава, наполненная стоячей водой, покрытой ряской. Пришли на ум слова Аксиньи: «У тебя жизнь другая. Мир другой». И вправду мир другой был.

      ***

      – Ничего! Жить будет. Лёгкое сотрясение да пара ушибов. К субботе всё заживёт! – розовощёкая невысокая женщина с добрыми глазами, сестра Оксаны, собирала свои вещи в медицинскую сумку, закончив меня осматривать.

      Пока она обрабатывала мне ссадины и колола успокоительное, Оксана разузнала у меня номер тётки и позвонила ей. Сообщила о случившемся и заверила её, что и со мной всё в порядке, и почта в целости и сохранности.

      – Пусть пару часов у тебя побудет, в прохладе, а в 16.40 на рейсовом отправишь его обратно, – сказала фельдшер Оксане, опёршейся плечом о дверной косяк. – А вам, молодой человек, в грозу лучше велосипед дома оставлять, – женщина задорно подмигнула мне и ушла.

      Когда Оксана, вышедшая проводить сестру, вернулась в комнату и присела рядом на старенький диван, я сказал:

      – Спасибо тебе… Оксана! Мне бы ещё почту доставить успеть, до рейсового.

      – Доставим, не переживай. Наше село маленькое нынче. Какой там адрес?

      Я наклонился и, подняв с пола рюкзак, выудил из него большой