И стрелы пролетают мимо. Ирина Ироника

женщина.

      Со смесью сострадания и брезгливости молоденький полицейский украдкой рассматривал изуродованное лицо так много пережившей еврейской женщины, которая в свои сорок лет казалась ему дряхлой старухой. Внезапно осознав, что молчание затянулось и собеседница ждет от него какой-то реакции, юноша порылся в бумагах, которыми был завален весь его стол и задумчиво произнес:

      – Хм, действительно, мужа потерпевшей зовут Фриц. Во время войны они с женой были приписаны к заводу…

      – Там работали заключенные, – перебила его собеседница. – А эта парочка, и им подобные, были нашими надзирателями.

      – Мне нужно посоветоваться с начальством, – быстро проговорил полицейский. – Но вам придется подождать в камере. Простите, но у нас такие порядки – добавил он извиняющимся голосом.

      – Я все понимаю, – улыбнулась ему Анна, и молодой человек поспешно встал со своего стула, чтобы женщина не увидела, как он содрогнулся при виде ее кривого и беззубого рта.

      Внезапно Алиса поняла, что впервые в жизни бывшая узница концентрационного лагеря была счастлива.

      ***

      – Алиса, Алиса! Ты тут? – услышала рыжеволосая девушка шепот Артура над самым своим ухом.

      – Да, – вздрогнув, пробормотала она в ответ.

      – Где мы? Я ничего не вижу, – спросил Артур.

      – Кажется мы в камере Анны. Она спит, – неуверенно произнесла Алиса. – Несчастная! Она так страдает: я чувствую ее боль как свою собственную. Надеюсь, что Ирму с ее муженьком вздернут на виселице, или как там в то время казнили преступников. Я бы задушила их своими собственными руками, а бедной Анне поставила памятник за перенесенные муки. Теперь понятно, почему я такая красивая – это компенсация за перенесенное уродство. Постой, а почему она до сих пор находится за решеткой?

      – Алиса, ты так ничего не поняла? – ошарашенно спросил ее Артур.

      – Анна собирается отомстить подонкам, искалечившим ее жизнь, и это абсолютно правильное решение, – уверенно произнесла Алиса. – А что еще тут можно сказать?

      – Алиса, я должен признаться тебе, что Ирма Шульц – это я, – слабым голосом произнес Артур. – Точнее, это одно из воплощений моей Души.

      – Что?! – задохнулась от возмущения Алиса, собираясь по примеру Анны накинуться на своего обидчика, но не находя его в темноте. – Видеть тебя не желаю! Подлец! Впрочем, тут так темно, что я и так не могу тебя разглядеть.

      – Погоди, Алиса, кажется, я начинаю догадываться: произошедшее в концентрационном лагере – это часть моего урока об осознании ценности человеческой жизни!

      – И ты его усвоил, как я погляжу, – съязвила рыжеволосая девушка, даже не думая успокаиваться.

      – В прошлом воплощении меня наделили возможностью претворять в жизнь любое зверство, и я эгоистично считал, что имею полное право казнить и миловать.

      – В основном казнить, – перебила его монолог Алиса.

      – Да, и это была одна из крайностей, –