Жизнь Колдуна. Книга третья. Яна Чингизова-Позднякова

брови Тимофей. – Оне счас сами припожалуют! – и взялся дуть на чай в блюдечке.

      Через пару минут посреди кухни вспыхнул портал и из него вывалились трое мужиков, более всего похожих на братков из девяностых и девушка – сущий ангелочек, но одетая по последней ведьмовской моде: длинное темное платье, черные сапоги на высоченной платформе и перчатки.

      – Вам бы шляпка пошла, – отхлебнув чая присоветовал Колдун. – Знаете, такая, конусом! – показал рукой он и улыбнулся.

      – Ты чего бурогозишь, паскуда? – шагнул вперед один из здоровяков.

      Тимофей поставив, наконец, блюдечко поднялся:

      – А от ругательств зубки будут болеть! – менторским тоном добавил он.

      Дед Егор между тем сжался на своей табуретке и постарался слиться со стеной.

      «Эк они старика-то запугали!» – присвистнул про себя Колдун: «Это что же получается, сила есть – ума не надо?».

      Братки тем временем шагнули к Тимофею и одновременно вскинув руки набросили на него крепкую энергетическую сеть. Колдун даже не шелохнулся, вместо него всхлипнул дедок и, щелкнув пальцами, исчез.

      «Во!» – заржали пришлецы: «Последнего союзника лишился, чмошник! Ну-ка» – они дернули Тимофея за собой: «Пошли! Счас батя тебя на куски резать будет!».

      Колдун послушно шагнул в портал. Появились они уже в их усадьбе. Дом был большой, старый, но добротный и в зале сплошь виднелись недавно купленные вещи – огромная плазма, смартфоны, планшеты, кожаные диваны и старинный стол на львиных лапах, при виде которого гость, невольно вспомнив свой, кухонный, из досок, что смастерил еще его отец, покачал головой.

      – Что, Тимофей Филиппович? – булькнул здоровенный бык, развалившийся на этом самом кожаном диване и являющийся постаревшей копией троицы, явившейся в дом Егора Борисовича. – Осуждаешь расточительство никак?

      – Не расточительство, а жизнь захребетную, – поправил Колдун.

      – Это я что ли захребетник? – сдвинул брови бык.

      – Ну, не я же! – пожал плечами гость.

      – А не боишься речи такие вести в чужом доме? – зарычал хозяин.

      – Не боюсь! – посмотрел ему в глаза Тимофей и покосился на стоящих сзади крепышей. Девчушка-блондинка вальяжно развалилась в кресле и разглядывала длинные коготки, выкрашенные в черный цвет. В это время из кухни появился давешний вертлявый парнишка, а с ним еще один, худенький и бледный, скромно вставший в дверях.

      – Ну, вот ты и допрыгался, сечешь? – осклабился чернявый.

      – Секу! – опять согласился Колдун и глянул на быка. – Это что же, все твои?

      – Эти четверо! – с гордостью указал рукой отец. – Сева, – ткнул он в вертлявого, – Митя, Костя, – указал на двоих братков. – И Сережка! – в голосе мужика послышалась даже нотка нежности и Колдун это отметил. – Ну и дочка, Светланка! – кивнул он на девушку.

      – А этот? – ткнул Колдун пальцем в бледного.

      – Племяш… – скривился бык. – Сестра померла, а я его к себе забрал. Только сразу видно –