Трепетные птички. Лев Портной

пьяный натыкаясь на стены, прокрался на кухню. Я шел сзади. Возле кухонного стола спиной к нам стояла Елена Владимировна – женщина тридцати пяти лет с короткой стрижкой и крашеными волосами. Белая футболка и черные треники подчеркивали стройную фигуру.

      Воронков молча протянул руку и от души прихватил супругу за мягкое место. Он сделал это так сочно, что у меня даже мелькнула мысль: не прикинуться ли и мне сумасшедшим, если при этом будет позволительно щипать Елену Владимировну за ягодицы. Потом я подумал, что вряд ли психиатр Воронкова возьмет столько работы на дом, и если я сойду с ума от ее попки, то меня она, скорее всего, отправит куда-нибудь в «Кащенко».

      Елена Владимировна вскрикнула:

      – Боже мой! Гоша, как ты меня напугал! – она повернулась к нам. – Извините, пожалуйста, Саша. А ты, Гоша, иди в комнату, тебе здесь нечего делать.

      Ее взгляд выдавал деспотичный характер. «Не можешь – научим, не хочешь – вылечим!» – говорили ее мутно-карие глаза.

      – Дорогуша! – Игорь Анатольевич попытался обнять жену.

      Она увернулась и, развернув мужа на сто восемьдесят градусов, вытолкала его из кухни и повела в дальнюю комнату, где он и содержался. Я машинально шел следом. И вот тут-то произошло нечто из ряда вон выходящее. В коридоре на стене висел фагот. Это был не тот фагот, на котором играл Витя, сын Воронковых, его инструмент хранился в футляре. Этот же использовался как часть интерьера. Так вот, когда под ним проходила Елена Владимировна, он сорвался со стены и, перелетев через голову соседки, грохнул по голове ее мужу. Я застыл с разинутым ртом, не понимая, как могла сорвавшаяся со стены труба выполнить такую траекторию полета? А сумасшедший Гоша, казалось, только этого и ждал.

      – Вы видели?! Видели?! – закричал он. – Вы думаете, это случайность?! А, Александр Есич? Это тот самый полтергейст, о котором я вам говорил!

      – А ну марш в комнату! – приказала ему Елена Владимировна, удаляясь вслед за подталкиваемым ею мужем.

      Я с вожделением проводил ее взглядом, затем поднял фагот. «Не стой под трубой, когда соберешься ущипнуть эту женщину», – подумал я, вешая инструмент на прежнее место.

      Я вернулся к себе в комнату и лишь собрался предпринять вторую попытку в борьбе с гардеробом, как в дверь опять постучали. На этот раз – Елена Владимировна.

      – Извините нас, пожалуйста.

      – Да что вы, ничего страшного…

      – На него так находит иногда, а вообще он спокойный человек.

      – Елена Владимировна, не беспокойтесь. Все в порядке.

      – Давайте, мы с сыном поможем вам, – предложила она. – Его зовут Витей.

      «Прекрасное имя для мужчины», – хотел сказать я, но не успел.

      – Виктор! – крикнула Елена Владимировна так неожиданно, что я даже вздрогнул и подумал, что наверняка ее пациентам после того, как они вылечиваются от шизофрении, приходится лечиться от заикания.

      На зов пришел их сын, шестнадцатилетний подросток с многочисленными порезами на лице, как будто по утрам он не брился, а топором выкорчевывал волоски