Трепетные птички. Лев Портной

и, перешагивая через две ступеньки сразу, взлетел на третий этаж.

      Я провел четыре года в казарме военного училища, три года в раздевалке дивизионного спортзала, еще четыре года в общежитии и наконец-то въехал в собственную комнату, пусть даже в коммуналке. И никакие соседи мне были нестрашны, будь они хоть физики, хоть химики, и «малой ихний», тем более – «молчун». После того, как я в должности замполита командовал полком – а это тысяча дюжих молодцев один дурней другого, – было б смешно не справиться с тремя гражданскими, двое из которых нормальные.

      Я открыл входную дверь и прошел в свою комнату. Она была небольшой – пятнадцать квадратов, благодаря двум окнам светлой и по этой же причине неудобной: итак мебель ставить некуда, а тут еще окнами заняты не одна, а две стены, квартира-то торцевая.

      Комната числилась за мною давно. Мне ее отец пробил к званию капитана. Однако все это время ее занимали Воронковы. Месяц назад моя матушка их согнала и к моему приезду побелила потолок, покрасила подоконники и рамы и поклеила обои. Комната выглядела чистой и уютной. А я стоял в центре среди неаккуратно расставленной мебели и как заправский борец пытался взглядом испепелить гардероб, чтобы раздавить его морально, прежде чем загнать в угол и прижать лопатками к стене. Когда же, собравшись с духом, я налег на него всем корпусом, раздался стук в дверь.

      – Да! – откликнулся я. – Входите.

      Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель протиснулась голова, принадлежащая мужчине лет сорока.

      – Ой, здрасьте, – дурашливым голосом произнесла она.

      Вслед за головою в комнату протиснулся ее владелец, который, казалось, в свои сорок лет впервые в жизни напился и теперь спешил поделиться с окружающими новыми ощущениями. Вот только спиртным от него не пахло. Это был мой сосед, Воронков Игорь Анатольевич, которого я раньше не видел, потому что его запирали в комнате. Я испытывал замешательство, не зная, как себя вести в обществе с сумасшедшим. Воронков сам пришел мне на помощь, нарушив неловкую паузу.

      – Послушайте, – зашептал он, озираясь на дверь. – Я должен сказать вам очень важную вещь. Но вы должны обещать мне, что никому ничего не расскажете. Обещаете?

      – Обещаю, – произнес я.

      – Дело в том, что я это совсем не я! – торжественным полушепотом объявил сосед.

      – А кто?

      – Я дух из Кандурова.

      – Откуда?! – удивленно переспросил я.

      Воронков возмущенно замахал руками.

      – Да не откуда, а чей. Искандурова.

      – Какого еще Искандурова? – уточнил я, наивно полагая, что в лепете соседа есть хоть капелька смысла.

      – Да того, что помер здесь до вас, – объяснил Воронков.

      – А-а, – протянул я.

      А про себя подумал о том, как мне повезло, что Игорь Анатольевич не сошел с ума до того, как отец сделал мне прописку. Ведь в нашей стране те, у кого мозги перенапряжены, имеют право на дополнительную жилплощадь. Сколько-то полагается кандидатам наук, сколько-то докторам, а если совсем чокнешься, то