В третью стражу. Техника игры в блинчики. Намор

Дверь в гостиничный номер ломают.

      Ничего, – думает Матвеев, закрывая глаза, – вроде бы успеваю. Жаль, что нет пистолета… и кинжала нет, а прыгать в окно – неизвестно как получится… Успеваю?

      Значит там, в подвале, был Олег. А показалось, что это был его конец, ведь про Олега он, кажется, знал, что тот успел застрелиться. Или не успел? А кто тогда – влет, как утка, – получил пулю в спину, перепрыгивая с одного балкона на другой на Рю де ла Редженс в Брюсселе? Нет ответа. Но вот же, гостиничный номер – где? – и ванна, с горячей водой, уже совершенно красной от крови из вскрытых вен, и он, Степан Матвеев собственной персоной, прислушивается сквозь шум в висках к тому, как ломают дальнюю дверь.

      Успевает?

      Да, он все-таки успевает, им еще возиться и возиться. Дверей три, и каждая завалена так, что без тарана не возьмешь…

      Жаль, что все получилось именно так – взгляд снова упирается в бритву…

      Как же он мог забыть? Бритвой по горлу, куда как надежнее! Забыл… Но не страшно: уж на это-то простое действие у него точно хватит и сил и времени.

      Жаль, что все получилось именно так…

      Был ли этот сон вещим? Возможно. Но даже если и нет, что с того? Воспоминание о нем, как о реально прожитой жизни, сидело в плоти души, словно заноза или, вернее, не извлеченная вовремя пуля. Сидело, «гноилось», причиняя страдания, порождая горькую тоску, и не было забвения, вот в чем дело.

      Может быть, об этом стоило поговорить с Олегом. Это ведь его профиль, но тогда пришлось бы, вероятно, рассказывать обо всем. Однако именно этого Степан делать и не хотел. Зачем? Вполне возможно, Цыц и сам видел такие сны. Да и неправильно – по внутреннему ощущению неправильно – было бы забывать такой сон-демонстрацию – провидения ли, измученного ли недоговоренностями подсознания, или даже свойственного ему, как ученому, здравого смысла, помноженного на знания и логику. А вывод на самом деле был прост до ужаса. Взявшись за то, за что они дружно взялись здесь и сейчас, другого исхода трудно было бы ожидать. Так что, возможно, это был и вещий сон, а может быть, всего лишь своевременное предупреждение, что жизнь не компьютерная игра и не авантюрный роман. В ней, в жизни, разведчики и подпольщики чаще – умирают, и в большинстве случаев – умирают некрасиво. И значит, вопрос лишь в цене. Стоит ли игра свеч?

      «Стоит», – решил Степан, закуривая.

* * *

      Кто показал ему, Матвееву, новый сон, Морфей или Гипнос, вот этот вопрос интересовал Степана сейчас больше всех других. Но на него как раз и не было ответа. И теперь нельзя винить только сентябрьскую погоду – зарядившие почти на неделю дожди принесли с собой даже не прохладу, а мерзкую, промозглую сырость.

      И расшалившиеся нервы тоже ни при чем. Последние дни, вопреки безумию творящегося вокруг кровавого карнавала гражданской войны, Матвеев напряженно работал, находя удовольствие в самом процессе дообеденных разговоров с самыми разными людьми. А вечером… Вечером собранный материал ложился