Расколотое сознание. Энн Княгинина

зала человек десять, в их числе Тая, Майк, и ещё одна девушка. Не знаю её имени, но она подруга Таи, или была ей. Они разные.

      Тая в бальном платье, с броским макияжем. Она здесь не для музыки или вдохновения, она пришла показать себя: моя любовь к ней не делает меня слепым или бестолковым, чтобы не заметить этого.

      А её подруга в длинной юбке, топике, и без макияжа. Волосы до плеч окрашены в тёмно-вишнёвый цвет. Овальное лицо, узкий подбородок, пышные брови. Светло-карие глаза с приподнятыми уголками. Верхняя припухлая губы выделяется на фоне тонкой нижней. Странная внешность, но привлекательная. Не такая, как у Таи, конечно.

      Стоит себе, как невидимка.

      Знакомо.

      Есть в ней что-то такое, что заставляет чувствовать облегчение. Она чем-то похожа на меня.

      Мама шагает впереди, отец сзади. Они как телохранители, в которых я не нуждаюсь.

      – Разойдитесь и не прикасайтесь к моему сыну, – кричит мать, проталкиваясь к сцене, но никто и не думал меня трогать.

      Они создали для себя несуществующую картинку, где я знаменит, где все хотят моего автографа. А я живу в реальности, настоящим – и здесь всем на меня плевать.

      У пианино истёртые клавиши, чёрные и белые приняли серый оттенок. Так влияет на них время и использование.

      Я тоже стираюсь. Мир для меня подобен ластику.

      Нотная тетрадь на подставке не нужна, пальцы помнят всё наизусть.

      Зрители рассаживаются, но их так мало, что зал сужается на лицах. У нескольких человек букеты с цветами: кто надоумил их притащить этот бесполезный хлам.

      Родители в первых рядах. Ну да, гордиться выдуманной жизнью проще вблизи со мной.

      Пальцы опускаются на клавиши, и музыка (Vivaldi Ensemble Canon and Gigue in D Major: I.) вырывается из натянутых струн. Я растворяюсь в ней, взлетаю.

      В груди моей пурга, а мелодия весёлая, скачущая, как солнце в детских мультика. Все пальцы задействованы, каждая мышца рук напряжена, но не я сам.

      Музыка не подгоняет, и я не спешу. Низкие ноты и высокие дружны, между ними нет разлада. Они как грибной дождь, как радуга, как водопад. Клавиша с клавишей не соревнуются, звучание неоднородное, но так похоже.

      Нужно расслабиться, ведь эта композиция должна приносить радость и покой, но я не счастлив, и для меня это всего лишь набор нот, разные нажатия клавиш и педаль. Мелодия составлена из различных тональностей, но мне так привычно, что скучно.

      Она парализует тело, но не пальцы.

      Я парю над головами, скольжу с мелодией по залу. Не боюсь ошибок в произведении – здесь их никто и не заметит.

      Игра на пианино, как мой крик, но никто его не слышит, слух публики улавливает лишь музыку. Зрители поднимаются на небеса, а я ускользаю на улицу подальше отсюда. А пальцы продолжают бегать по клавишам, создавать музыку, от которой, как обычно, плачет мать.

      Достало. Всё достало. Вырвать бы эти клавиши, а не блуждать по ним пальцами. Разбить бы пианино, а не сидеть за ним.

      Нет гармонии с мелодией, нет близости.

      Одна апатия.

      Нота за нотой. Скоро конец, пора возвращаться.

      Звучат аплодисменты.

      Встаю