Правдивый сказ об Иване-царевиче и Драгомире-королевиче. сказка для взрослых. Александра Треффер

добром поминали. И пока Елисей на царство не встал, доставалось зело тридесятому государству. Но откуда Драгомир пришёл, никто, окромя Кощея, мыслю, не ведает.

      Пока Ворон речь держал, Голоднов вновь сосредоточился на своих думах, а потом обратился к шишиморам:

      – Разузнать сумеете, где Драгомир бывает? Глядишь, и про портал что услышите. А уж если выясните, где смерть Кощеева, цены вам не будет.

      Домовые бабы задумались.

      – Тдудно, батюшка, – наконец, ответила одна, – зело быстд королевич, не угнаться. Но попдобуем.

      А старшая добавила:

      – Кровь пьёт властитель человеческую, от того весел и силён становится, и румянец во всю щёку.

      Мужчин перекосило от отвращения.

      – Вот зачем он наше царство разорял, – тихо сказал Саша, – людей в полон уводил. В пище изверг нуждался.

      – Чёртов упырь, – погрозив кулаком, воскликнул кудесник, – найдётся же и на тебя управа! А вы идите, бабы с богом, да для докладу возвращайтесь.

      – И спасибо, что дочурку мою помогли уберечь, – отвесил им поклон Елисей.

      Те засмущались, поклонились в ответ и пропали с глаз.

      Иван поднялся. Марьюшка уснула во время их разговоров, надо было её в опочивальню отнести.

      – Скоро вернусь, – сказал он и вышел.

      – Не тревожит тебя, батюшка-царь, что дочка чужого больше любит, чем родного отца? – с улыбкой спросил Сашу Ворон.

      – Нет. В опасности она, а Иван надёжный защитник. И отрадно мне знать, что коль сразит меня вражий меч, Марья одна не останется.

      Кудесник замахал руками.

      – Типун тебе на язык, сам не ведаешь, что болтаешь! А нас с Ваней на кого бросишь? И слышать не хочу!

      – Как бросит? Зачем? – раздался растерянный голос Голоднова.

      Выслушав Ворона, Иван сердито посмотрел на Елисеева.

      – Он прав, ты царь, тебе не надо биться. Я поведу дружину, а вы тут оборону ладьте.

      – Даже меня не возьмёшь? – усмехнулся кудесник.

      – И тебя, прости, друже. Хочу, чтобы всё самое дорогое и ценное моя спина прикрывала.

      Помолчали.

      – А помнишь, Вань, сон твой, в коем ты с жабой говорил? – задал вопрос Ворон. – Увидал я разгадку. Лягушка эта – душа твоя. Одолел ты свои сомнения, да нежелание добром скрытым поделиться, повернулся к ней лицом, и сбросила она кожу лягушачью безобразную, холодную, стала светла, открыта, да мудра. Так-то вот.

      – А ведь он прав, – мелькнула у Голоднова мысль, – только…

      – Ничего бы я без вас не смог, – тихо сказал он. – Лишь дружба и любовь на подвиги толкают. Без них не сумел бы я стряхнуть заплесневелую оболочку и судьбу бы свою отверг.

      Кудесник смахнул слезу, а Саша протянул другу руку. Мужчины обменялись рукопожатиями и вновь судить, да рядить стали, что дальше делать.

      – Считаю я, – говорил Иван, – надо поднимать дружину, ополченье собирать и идти на Драгомира, не дожидаясь шишимор.

      – Успеем ещё рать на рать, – возражал Ворон. – Бабы-то, может, полезное что узнают, разору