Зов запахов. Рёко Секигути

пытаясь понять, что происходит. На этот раз картина изменилась – перед ее глазами появилась шелковая ткань, подложенная под кружево. Его узор был чрезвычайно четким, кружевница потрудилась на славу. Рисунок кружева хорошо смотрелся на серебристо-голубой подкладке, ткань которой была выткана узором тон в тон, что можно было заметить, только внимательно присмотревшись. Сердце ее слегка затрепетало.

      Она открыла глаза и обнаружила, что сидит на обычном месте, в одной из отведенных ее семье лож в муниципальном театре Феррары в ожидании начала премьеры оперы. Скоро вернется муж, поехавший за сестрой.

      Театр был небольшой, всего на тысячу мест, с виду скромный, но, с ее точки зрения, элегантный, с круглым внутренним двориком, как принято строить в Ферраре. Она вспомнила, как впервые приехала сюда лет пятнадцать назад, еще подростком. Ей тогда показалось, что божественная музыка исходила прямо от люстры, сверкавшей, как звезды. Навещая родственников, она пользовалась случаем и ездила в театр Болоньи, а также однажды в Падую на пьесу Метастазио. Но ни безликий болонский театр, ни маленький и провинциальный падуанский не изгнали из ее сердца театр родного города. Она была очарована произведениями Россини, написанными, когда композитор был чуть ли не моложе ее – ему было тогда не больше двадцати.

      Когда она вошла в этот театр, ей показалось, что пришла к близкой подруге. Она могла оставаться там дни напролет. Единственное, что создавало помехи, – светские беседы по пути в ложу, от которых было не уклониться. Вот почему она часто приходила в театр в сопровождении выездных лакеев первой, раньше мужа и до того, как соберутся остальные зрители. Муж ценил замкнутый характер молодой жены. Он знал, что театр с раннего детства был для нее вторым домом, потому что она любила музыку – но не светские условности.

      В театре она часто переживала моменты музыкального экстаза, но зрительных галлюцинаций, как в тот день, у нее никогда не возникало. Она снова закрыла глаза. Лакеи обмахивали ее веером, легкий ветерок нежно касался кожи. Внезапно по лицу пробежала дрожь – до нее долетел неведомый аромат, образы геометрического рисунка кружев и мерцающей бело-голубой узорчатой ткани нахлынули и стали пульсировать в ритме ее дыхания. Ей почудилось, что она слышит шорох легкой материи. Казалось, аромат был согрет телом, закутанным в эти шелка.

      Она открыла глаза.

      Вытянуть шею и осмотреться, чтобы определить источник аромата, ей было боязно. Театр понемногу заполнялся публикой, и столь неуместный жест мог вызвать удивление окружающих. Все же она немного наклонилась вперед и попыталась понять, откуда исходит запах. Ложу слева занимала богатая испанская семья, ложу справа – семья крупного землевладельца из северной части провинции Феррары. Хотя она и встречала тех и других в церкви на мессе, ее семья не имела к ним никакого отношения.

      Она услышала, как дверь в ложу открылась, впуская мужа и невестку. Обернувшись, чтобы поприветствовать прибывших,