Маньяк в городе. Андрей Михайлович Глущук

Таня ласково потрепала мужа за короткий чубчик.

      – Конечно. Как ты можешь быть хуже? Ты, вообще, самая лучшая. – Дима поцеловал обнаженные Танины коленки и стал раздвигать полы халатика. На улице потеплело и, жарко протопленная, печь разогрела Танину кожу. Дима нежно прикоснулся к обжигающим, плотно сжатым бедрам прохладными с улицы губами.

      – Димка, щекотно. Губы холодные. – Таня руками пыталась удержать полы на месте.

      – Сейчас согреются. – Дима поднял глаза, любуясь Таниным зарумянившимся лицом и, расстегнул нижнюю пуговку халата. Таня отпустила подол и шлепнула его порукам. Халатик распахнулся. “Никогда не подумаешь, что эта женщина выносила и родила ребенка” – в очередной раз восхитился женой Кириллов.

      Таня действительно сохранила девическую легкость. Дима приспустил резинку белых тонких трусиков и поцеловал розовый рубчик, опоясавший Танину талию. Он почувствовал, что теряет голову. Крепко сжав её упругие ягодицы Дима потянул жену к себе. Таня, раздвигая ноги, подалась ему навстречу.

      – Димка, дурачок, не на кухне. А то опять все кастрюли раскидаем. – Танины руки сжали Димкин затылок. Задыхаясь от желания и сладкого аромата ее кожи, Дима легко поднял жену, вынес в комнату и бросил на кровать….

      – Кириллов, щи выкипят.

      – Пусть…

      Дима лежал на спине и, улыбался Тане, уютно примостившейся у него на животе. Его согнутые в коленях ноги она использовала как спинку кресла.

      “Где та скромная девочка, которая пол часа назад на кухне одергивала халатик и сжимала ноги?” Дима поглаживал Танины колени и, с удовольствием глядел на обнаженное тело жены.

      – Какая ты у меня красавица. – Диму потянулся к нежным золотым кудряшкам между ее ног. Таня перехватила руку:

      – Не мешай. – И стала выводить пальчиком какие-то каракули на его груди.

      – Ты письмо пишешь или стихи?

      –Нет. – Таня быстро взглянула ему в глаза и хитро улыбнулась.

      – Что “нет”?

      – Не письмо и не стихи. – Таня нажала пальчиком посильнее.

      – А что? – Диме было так, хорошо, что будь его воля, он никогда бы не встал с этой кровати и не за какие деньги не вышел из этого дома. Никогда.

      – Я записываю тебе твои слова на память. – Таня стала “обводить надпись” по второму разу.

      – Какие? – Дима взял руку жены и крепко сжал её пальцы.

      – Больно. – Сказала Таня жалобно, но освободиться не пыталась.

      –Какие слова? – еще раз переспросил Дима.

      – “ Какая ты у меня красавица”. Вот какие.

      – Зачем?

      Таня посмотрела на Диму в упор:

      – Я состарюсь, и ты меня разлюбишь. Разлюбишь и решишь бросить. Тогда я дотронусь до этой надписи. Ты вспомнишь свои слова, и тебе станет стыдно. И мы останемся вместе. Потому, что я всегда буду только твоей красавицей.

      – Глупая ты Таня. Мы же состаримся вместе. И никогда я тебя не разлюблю. Даже без этой надписи.

      Таня наклонилась и прикоснулась губами к Димкиной руке, как будто прощалась с ним. Прощалась