Маньяк в городе. Андрей Михайлович Глущук

скарб: в два чемодана, сумку. Собрали Димкину библиотеку в пять картонных ящиков из-под водки. Загрузили имущество в машину Диминого друга и Ленкиного крестного Сережи Ларькова и отбыли к новому месту жительства. “Яблоко раздора” – маленькая Ленка, весь переезд, ничего не подозревая, дрыхла на заднем сиденье у мамы на руках.

      Дом хозяева сдавали недорого. Во всяком случае, пока на заводе, пусть с задержками, но давали зарплату, оплата квартиры не казалась слишком обременительной. Да и сейчас, в принципе, концы с концами сводили. Правда, дорога на работу и у Димы, и у Тани стала отнимать больше времени, но для города с населением в сто тысяч, понятие “больше” или “меньше” сводилось к десяти – пятнадцати минутам и особого значения не имело.

      Дима попробовал вспомнить, что его заставило так уютно устроиться ночевать на свежем воздухе в двух шага от дома. Голова отказывалась думать точно так же, как ноги отказывались идти. Он ощущал только тонкий высокий звон: толи в воздухе вокруг себя, толи внутри головы. И, кроме звона – ничего. Ничего, что могло бы подсказать, причины по которой он оказался здесь среди ночи.

      “Интересно, сколько сейчас времени?” – Дима автоматически приподнял левую руку, пытаясь узнать который час. Часов не было. Не было и черной кожаной куртки, в которой он утром уходил на работу.

      –Упал, потерял сознание, очнулся: ни гипса, ни часов, ни куртки. – Монолог оказался слишком длинным и сложным для, еле ворочавшегося языка. То, что прозвучало, больше напоминало бульканье, чем речь. Впрочем, проблемы с дикцией Диму сейчас занимали меньше всего.

      “История повторяется дважды: первый раз – как трагедия, второй, почему-то, как крупная неприятность. Хотя я бы предпочел в качестве повтора фарс”. – На сей раз, он уже не пытался насиловать язык. Эта фраза осталась не озвученной. Не озвученной, но справедливой. Год назад Кириллов уже пережил нечто подобное. Точно так же припозднился с работы домой. Почти на этом же месте потерял сознание, получив удар ломом по голове. Правда, тогда не было так холодно. Стоял сентябрь. Разгар бабьего лета. Нежное тепло ощущалось даже ночью. В тот раз без сознания пролежал всего несколько минут. Сам дополз до поселка. На его счастье сосед допоздна завозился в гараже со своим старым “Запорожцем”. Он заметил чуть живого Диму, затащил к себе в дом, вызвал “скорую”. Врачи прибыли быстро. Кириллову повезло: осень пощадила улицы Поселка. Даже самый маленький дождик прорезал глинозем поселковых дорог непроходимыми бороздами колеи. На счет удачи, если в такой ситуации об удаче могла идти речь, стоило отнести и то, что нашелся сумасшедший врач, рискнувший поехать в Поселок среди ночи.

      Потом была неделя в реанимации, две недели в терапии, месяц дома на больничном.

      Светка, бывшая одноклассница, а ныне главный хирург городской больницы, задумчиво оглядев очнувшегося после операции Димку, сказала: “В рубашке родился. С такими травмами не выживают”.

      Дима выжили и даже без