Хроника кровавого века 6. Танцы с волками. Евгений Петрович Горохов

которую он сильно любил. Убил её сошедший с ума станичный кузнец, потом сам повесился. Засиделся я у него допоздна. Подойдя к своему дому, увидел легковой автомобиль «Форд». За рулём сидел Серёга Кузьмин, один из водителей гаража ОГПУ.

      – Григорьев приказал тебе срочно прибыть на службу, – Кузьмин закурил папиросу.

      Воздохнув, я сел на заднее сиденье.

      – Застрелился ваш Воронов, – завёл мотор Серёга. – Вырвался с дежурства на полчаса, приехал домой, а там его баба с хахалем в постели. Он тютя, вместо того чтобы порешить обоих, вышел в коридор и пустил себе девять граммов в лоб. Все бабы сволочи! Не зря я своей часто зубы кулаком чищу.

      Ругая весь женский род, Серёга гнал машину по ночным московским улицам. В дни моего детства, то есть до революции, проезжую часть мостили булыжником. Камни тщательно подгоняли, рабочие долго возились с одной улицей. За годы Гражданской войны, Москва обветшала, мостовые пришли в негодность. Город в порядок стали приводить четыре года назад, принялись укладывать булыжник в мостовые. В виду того, что везде нужно менять мостовое покрытие, дорожники работали быстро. Как в старину тщательно булыжники не подгоняли, засыпали щели песком. Дождь и талые воды вымывали песок, колёса автомашин выворачивали булыжники из мостовой, делая огромные дыры. Теперь езда в автомобиле по московским улицам превращалась в муку. Серёга гнал автомобиль, крепко держась за руль. Я же прыгал словно мячик. Но всему приходит конец, даже сумасшедшей езде по разбитым дорогам.

      В кабинете, я вспоминал наш последний разговор с Валеркой. От горьких дум меня отвлёк звонок дежурного.

      – Балакирев, на Сретенке убийство, возможно контрреволюционный теракт. Нужно подъехать разобраться, – рокотал в телефонной трубке бас Ивана Сысоева.

      Опять сумасшедшая езда с Кузьминым, благо до Сретенки недалеко. Остановились возле милицейского оцепления. Едва я вылез из автомобиля, ко мне подошёл коренастый мужичок в клетчатой кепке и двубортном пальто.

      – Недремлющее око ГПУ пожаловало, – усмехнулся он. Протянул руку: – Начальник третьего отделения МУР Александр Журавлёв.

      – Прохор Балакирев, оперуполномоченный ОГПУ, – я пожал его руку.

      – Начальник МУР Эдуард Карлович Синат и прокурор Андрей Владимирович Филиппов уже отметились, – Жуков достал из кармана пачку папирос «Сафо», протянул мне.

      – Спасибо, не курю.

      – Каюсь, грешен, поздно вам позвонил, – Журавлёв прикурил папиросу от спички. – Мы не сразу обнаружили партбилет у потерпевшего.

      Жуков отдал мне красную книжку члена ВКП (б).

      – Судя по партбилету, покойный Гоглидзе Авель Автандилович. Картина пока до конца не ясная, возможно контрреволюционный террористический акт, – начальник отделения МУР затянулся папиросой.

      – Да чего тут неясного Александр Николаевич, обычный гоп-стоп с разменом, – подошёл высокий парень в реглане и с портфелем в руке.

      – Агент второго разряда Лобанов, – указал на него Журавлёв. Он усмехнулся: – Николай, товарищ Балакирев по фене не ботает, так что