Гонка по чёрной полосе. Андрей Михайлович Глущук

неуверенно указала на табличку «Скорпион-С».

      – Похоже, – согласился он, пересек коридор и заглянул к скорпионам. Его влекло скорее любопытство, чем отвага и уж, наверняка, не стремление выполнить приказ руководства ценой своей жизни. В «Скорпион-С» он нашёл небольшую комнатку с типично офисным интерьером: стол, компьютер, факс. Не сложно было догадаться, что это приёмная. В комнатке, кроме входной, имелись ещё две двери. Одна из них открылась, едва Валера сделал шаг внутрь офиса. Крепыш лет двадцати в спортивной форме загородил ему дорогу.

      – Чего надо? – спросил он враждебно. Из ладони крепыша сочилась кровь. На ладони четко читались отпечатки зубов. Дорожка красных капель отмечала его путь по офису от той двери, которая только что выкинула крепыша навстречу Валере.

      – Кричали… – Валера прикидывал: что делать дальше.

      – Вас перевязать? У нас бинт есть. – Тихо предложила Ира, заглянув из коридора.

      – Иди отсюда, санитарка! И ты вали! Шустро: одна нога не здесь, и вторая за дверью!

      – Ничего, ничего, я с вашего позволения ещё постою. – Валера почувствовал знакомое ощущение непреодолимого профессионального любопытства, за которым всегда следовала либо интересная статья с эксклюзивными фактами, либо крупные неприятности. – Ира, позвоните, пожалуйста, в милицию. Скажите: скорпиона укусили.

      Крепыш напружинил ноги, но вдруг расслабился и почти просительно сказал:

      – Слышь, пацан, зачем ментов? Собака укусила. Менты приедут её грохнут. А собака дорогая. Жалко.

      – Ира, и скорую. Вдруг собака бешенная?

      – Нормальная собака. Здоровая. Все прививки. Все путем.

      – Звоните, Ира. А мы пока собачку посмотрим. – Укус на руке «скорпиона» меньше всего походил на укус собаки. По отпечаткам челюсть была вполне себе человеческая. И напрашивалась мысль, что укус был следствием того, что челюсть – пытались рукой закрыть. Валера, стараясь не наступить на пятна крови, пошёл мимо крепыша к закрытой двери. Ира, немного помявшись, повернулась.

      – Эй, ты, я сказал: ментов не надо! Что: дура нерусская?! Слов не понимаешь. Ходи сюда!

      Валера понял, что рот сейчас будут зажимать им. Он, не соображая, что делает, хлестко, не глядя, с разворота махнул правым боковым. Кулак влетел в коротко стриженый затылок крепыша. Бить по кости оказалось больно. Череп – не самое удачное место для удара. Но зато эффект превзошел все ожидания. Крепыш клюнул носом и рухнул на пол плашмя. Валера посмотрел на тело, на кулак и удивился сам себе: за свою жизнь он дрался не больше пяти раз. Ударить человека для него всегда было большой проблемой. Бить человека по голове он считал и вовсе кощунством. Валера был убеждён, что человеческая голова – для мыслей и разговоров, а не для синяков и стонов. «Ну вот, на старости лет сподобился: стал живых людей бить в мозг и не статьями, а кулаком. Типичные симптомы кризиса среднего возраста.» – подумал Валера. Но заниматься самоанализом было некогда. За дверью кто-то невнятно, но настойчив мычал.