Приглашение. Олла Форлок

Тогда я пришел к выводу, что они обсуждали это уже не единожды между собой, и задолго до предложения об интервью.

      – Не язви, сын, – отец тщательно пережевывает мясо, запивает его белым вином и продолжает нести несусветный бред. – Ты очень часто появляешься на публике со Стефани, о вас, итак, судачат со всех сторон. Будет логично объявить о помолвке с ней. К тому же, она – хорошая партия, умная, красивая, приличная семья, – пытался привести доводы папа.

      – Но я не хочу жениться на ней. И не буду, – я вновь лениво принялся есть, не глядя на отца.

      – Присмотрись к ней, – он не унимался.

      – За два года не присмотрелся и сейчас не присмотрюсь, – гнул свою линию я.

      – Мы с твоей мамой тоже поначалу не хотели жениться друг на друге, но прошло время и влюбились без памяти. Я благодарен родителям, что они тогда настояли на своем, – обескуражил меня своими словами отец.

      Первые несколько секунд я просто смотрел в его бледные голубые глаза и пытался найти там хоть каплю благоразумия.

      – А ты, мам? – Перевел взгляд на нее и мысленно молился, что она с ним не согласится, но увы.

      – И я, – еле слышно произнесла она, даже не глядя на меня.

      Что-то здесь не так. Вряд ли так выглядят окрыленные от любви женщины. Мама говорила неправду, но почему?

      – Так что задумайся, сынок. Репутация превыше всего в преддверии строительства нового филиала. В этом интервью ты анонсируешь два события – помолвка и этот самый новый и самый крупный наш филиал. В Ребекке я уверен, она все донесет до общественности именно так, как ты этого захочешь, у нее не желтая газетенка, перевирающая половину информации, здесь все будет четко.

      – Нет, – я непоколебим.

      – Ты должен, – начал давить отец.

      – Никакой помолвки. Женат я или нет, есть у меня постоянная девушка или нет – это никак не влияет на работу. Этому не бывать. И я сам отберу вопросы, на которые готов ответить. Пусть присылают свои наброски. И соглашаюсь я лишь потому, что ты уважаешь это издание, а я, так уж вышло, уважаю тебя, – я указал на отца указательным пальцем, в то время вторую руку сжал в кулак до побелевших костяшек. – Но помолвка – это по меньшей мере глупо.

      – Но…

      – Я сказал, я не буду это говорить. Это ложь, ведь жениться на Стефани я никогда не буду. А врать на глазах общественности – вот, что действительно отрицательно скажется на репутации компании и меня, – повысил голос я, тем самым закрыв отцу рот.

      Ни мать, ни отец не смели мне перечить, когда я выходил из себя или даже повышал голос. К сожалению или к счастью, они не имели такой власти надо мной, как большинство родителей имеют над своими детьми. Доверив меня заботливым рукам бабушки и дедушки на десять лет, они лишили себя этого. И лишили меня веры в их любовь, совершая редкие визиты ко мне. Общение ограничивалось телефонными звонками и электронными письмами. Даже на летние каникулы они меня не забирали. Я вырос с мыслью, что не нужен собственным родителям, хотя и они и бабушка с дедушкой уверяли меня в обратном. Но детское сердце не обманешь, я