Служанка из западных земель. Стася Качиньска

Волосы, как обычно, растрепались. Щеки покраснели от непривычного быстрого бега.

      – Я не одна, – ответила мне подруга, поравнявшись со мной. Дыхание сбилось. – Все наши – там.

      Она указала куда-то рукой.

      – Я принесла твою одежду. Смотр уже начинается. Его перенесли на утро.

      – Что? Почему мне не сообщили?

      Новость вызвала во мне не столько удивление, сколько раздражение. Лилия пожала плечами:

      – Настоятельница сказала, что ты сама виновата, раз не присутствовала на утреннем собрании.

      – С каких пор собрание проводят так рано? Солнце только встало.

      Девочка вручила мне сверток. Я развернула его и увидела такое же платье, как у нее, с обувью. Наша праздничная одежда.

      – Миссис Стоун будет присутствовать? – спросила я.

      – Нет, она отправила с нами одну из воспитательниц. Говорят, настоятельница уехала из города.

      Я фыркнула. Вот же старая ведьма! Предпочитает отсиживаться, пока ее воспитанниц проводят через все это унижение. Во мне взыграла решимость.

      Я быстро переоделась под пирсом в это ужасное платье, оставив старую одежду под камнем, и наспех заплела косу, особо не заботясь о своем внешнем виде.

      Лилия взяла меня за руку, и мы отправились в сторону Рыночной площади. По пути нам встретились остальные шесть девушек, во главе с сутулой воспитательницей и Мирандой. Девушка шла с неимоверно гордым видом.

      Рынок рядом с главной городской площадью уже заполнился жёнами рыбаков, выкладывающими на прилавки свежий улов. Запах рыбы, рапанов и устриц смешивался с ароматами прибрежной жизни, достигая всех уголков маленького Дейра. Центр города представлял собой ряд однотипных домов, выстроенных из желтого песчаника с серыми крышами. Во дворах сушилось пестрое бельё, а из распахнутых окон доносился звон посуды и голоса, смешиваясь в гармоничный хаос повседневности. Дейр жил своей неспешной жизнью, как и большинство подобных портовых мест.

      Я не раз задавалась вопросом, как бы выглядела моя жизнь, если бы у меня были родители. Слонялась бы я по рынку или рано вышла замуж за рыбака с мозолистыми ладонями? Или, может быть, вообще жила бы в другом городе? Живы ли мои родители? Этот вопрос я давно перестала задавать. Затолкала его вглубь сознания, как будто от этого он мог стать менее мучительным. Прохожие поглядывали на нас с интересом, понимая, какое событие приближается. Наверняка, на отборе будет присутствовать половина города, а также приезжие смотрители. Я попыталась придать своему лицу суровый вид, чтобы никто не смог заметить моё волнение.

      На Рыночной площади возвели высокий помост и несколько столов со стульями. На них лежали чистые пергаменты. Вся атмосфера больше напоминало место казни, чем отбор. Вокруг площади начали собираться полусонные зеваки, и я видела в их лицах интерес, слышала взбудораженные перешептывания. Они воспринимали отбор как бесплатное