Повседневная жизнь российских подводников. 1950–2000-е. Николай Черкашин

свое извечное «горизонт чист».

      От боли рот его кривится, глаза полны слез. Но ни стона, ни вскрика. Только тихий хрип: «Врагу не сдается наш гордый “Варяг”»…

      Старинная моряцкая песня-молитва худо-бедно, но помогает…

      Наконец Панкова уносят и осторожно укладывают на нижнюю койку в офицерской каюте-четырехместке. Теперь самое главное – правильное выхаживание. Но попробуй выходи больного в условиях грязных тропиков!

      Помощник командира подводной лодки капитан-лейтенант А. Андреев вспоминал:

      «От жары, пота, грязи у всех пошли по коже гнойнички. Доктор Буйневич смазывает их зеленкой. Ходим раскрашенные, как индейцы. Я перешел на “тропический рацион”: в обед – только стакан компота. На ужин какую-нибудь молочную кашу и компот. Вечерний чай – только стакан долгожданной влаги. Никакая еда в рот не лезет.

      В лодке страшная жара, в самом “прохладном” – носовом – отсеке +35 °C. Изнываем от жары, пота и грязи. Сейчас ночь, стали под РДП, то есть заряжаем батареи в полуподводном положении через поднятую воздухозаборную шахту. Чуть повеяло свежим воздухом. Люди хватают его как рыбы в зимний мор – широко открытыми ртами. Бедный доктор Буйневич! Он даже не может измерить температуру больного. В отсеках нет места, где температура была бы ниже +38 °C. Термометры зашкаливают. Глаза “лезут из орбит”. От духоты раскалывается голова. Прошел по отсекам – никого, кроме вахтенных, которые еще держатся. Все в носовом или кормовом, где чуть прохладнее. Но и в этих отсеках надышали так, что углекислоты выше всяких норм. Никто не уходит. Лег и я в обнимку с торпедой. Ее железо чуть холодит. Свободные от вахт сидят, не шевелясь, уставившись в одну точку. На вахту уже не идут, а ползут. Температура в концевых отсеках превысила +50 °C, а в дизельном, электромоторном и двух аккумуляторных отсеках – за +60 °C. Вахтенные падают в обморок… Сегодня упали от теплового удара еще трое матросов. Многие покрываются пятнами и струпьями… Трудно писать. На бумагу постоянно и обильно падают капли пота, вытирать пот совсем нечем – использованы все полотенца, рубашки, простыни и даже, пардон… кальсоны».

      Из воспоминаний штурмана Б-36 старшего лейтенанта В. Наумова:

      «Вот один из наших эпизодов: осназовец (радиоразведчик) капитан-лейтенант Анин вваливается в центральный пост через кормовую переборку. В это время лодка держала глубину без хода, поэтому все, что можно, было выключено и остановлено. В ЦП было почти темно, жарко и сыро. Вахта вместе со старпомом сидела в расслабленных позах, свесив головы на грудь.

      – Там, там люди гибнут! – сказал осназовец, показывая рукой в корму. – Где командир? Надо всплывать и дать бой!

      Старпом капитан 3-го ранга Копейкин с трудом поднял голову, у него еще хватило юмора:

      – Ничего, Анин, дадим бой, может быть, некоторые и спасутся.

      – Да? – полувопросил воинственный каплей и ушел в корму.

      Через пять минут из 7-го отсека попросили прислать доктора. Выяснилось: Анин пришел в отсек, взял с поддона машинки клапана вентиляции кружку и жадно выпил то, что в ней было, а это оказалась