Акушерка Аушвица. Основано на реальных событиях. Анна Стюарт

уже был двухлетний сын, родила здоровых близнецов. Когда все закончилось, в комнату прибежал малыш. Он был так рад появлению сестричек, что это растрогало всех присутствующих. И неважно должно было быть, что семья была немецкой, недавно переехавшей из Австрии и получившей этот дом, поскольку отец семейства был известным профессором химии. Но это было важно.

      Ана обернулась на окна, сияющие теплым светом сквозь падающий снег. Совсем недавно этот дом был любимым домом трудолюбивых евреев, которым теперь приходилось ютиться под одной крышей с десятью людьми в гетто. Может быть, они оказались в доме Аны. Трудно было не замечать множество немецких семей, прогуливающихся в новых парках, заполняющих новые театры и школы, не ощущая горечи. Несмотря на свой солидный возраст, Ане порой хотелось кинуться на землю посреди мерзкой «Адольф-Гитлер-штрассе», застучать кулаками, как маленький ребенок, и закричать: «Это нечестно!!!»

      Сегодняшняя мать была очаровательной. В доме ничто не выдавало нацистских убеждений, кроме обязательного портрета крысоподобного фюрера. Муж роженицы оказался спокойным, достойным господином. Они очень обрадовались, что Ана свободно говорит по-немецки. Между схватками женщина расспрашивала ее об истории города. Этой семье повезло, но Ана чувствовала, что они никогда не поехали бы на север, если бы знали, как страдают те, кто обеспечил им эту жизнь. Она даже почти сказала об этом. Ана чуть было не спросила, считают ли они справедливым жить в роскоши за счет страданий других, но вовремя остановилась. К чему пустые вопросы?

      Но этот вопрос был непустым.

      Никогда прежде имущие и неимущие не различались так сильно. Рейх систематически грабил еврейское имущество, а сейчас пошли слухи, что под угрозой оказалась сама жизнь евреев. Ана вздрогнула и поплотнее укуталась в пальто. Снег усилился. Снег шел уже несколько недель, и вокруг лежали настоящие сугробы. Немцы встретили новый, 1942 год сладкими пончиками и пряным глинтвейном прямо на заснеженных улицах, а потом отправились к своим пылающим каминам и праздничным пирам. В гетто же людям приходилось сжигать собственные постели, чтобы хоть как-то спастись от мороза. Незнание не служило извинением.

      Ана почувствовала прилив такой ненависти, что чуть не упала. Ей на помощь пришли женщина в большой меховой шубе и мужчина в эсэсовской форме. Уходя, он сказал что-то своей спутнице, и та рассмеялась. Ане безумно захотелось броситься на этого эсэсовца, вцепиться в его светлые волосы и заставить раскрыть свои голубые глаза и увидеть то зло, какое он принес в мир.

      Ана начала задыхаться. Пар поднимался от ее рта в холодный воздух. Она положила руку на четки, висевшие у пояса, и принялась перебирать бусины, мысленно повторяя молитву Деве Марии. Впервые привычная молитва ее не успокоила. Господь простит ее за ненависть, переполнявшую ее душу.

      Ана чуть не заблудилась. Она беспомощно оглядывалась вокруг и наконец, к огромному облегчению, увидела впереди мерцающие сквозь метель цветные огоньки. Собор Святого Станислава! Ана закрыла глаза, постаралась успокоиться и возблагодарила