Акушерка Аушвица. Основано на реальных событиях. Анна Стюарт

тоже чисто.

      – Но не будет, когда вокруг поселятся одни евреи.

      Ана неверяще взглянула на него.

      – Вы правда так считаете?

      Солдат нахмурился.

      – Это правда, мадам. Наши великие ученые провели множество опытов.

      – Они изучали, насколько чисто в домах еврейских хозяек?

      – Конечно, нет. Это более серьезно. Все дело в крови, в расовой чистоте. Вы не поймете.

      – Почему?

      Ана почувствовала, как Бартек предупреждающе сжал ее плечо. Сыновья с тревогой смотрели на нее, но остановиться она уже не могла.

      – Потому что вы женщина.

      – Может быть, я и женщина, но я изучала медицину.

      – Только по вопросу деторождения. Это не наука… Не настоящая наука…

      – Ненастоящая наука?! Позвольте сказать вам, молодой человек, что без моей науки вы могли умереть в утробе матери, не успев сделать ни единого вдоха. Пуповина могла обмотаться вокруг вашей шеи, и вы родились бы синим от недостатка кислорода, и ваш мозг пострадал бы… Впрочем, судя по тому, что вы говорите, это и произошло!

      – Ана, хватит! – одернул жену Бартек.

      Солдаты уже разозлились и потянулись за автоматами. Бартек взял у Аны бумагу и помахал ею, словно белым флагом.

      – Большое спасибо. Мы тщательно все изучим.

      – И выполните все, как предписано, – проворчал старший солдат. – Иначе последствия будут очень печальными. Это ради вашего же блага, даже если… – он многозначительно взглянул на Ану, – вы слишком глупы, чтобы это понять. Доброго дня.

      Громко топая сапогами, они вышли из дома, и Ана кинулась к двери. Она захлопнула дверь и прижалась к ней, словно ее слабое, старое тело могло как-то помешать жестоким представителям безжалостного рейха ворваться в ее дом.

      – Как они могут так поступать? – рыдала она. – Как они могут вышвыривать нас из собственного дома?

      – Похоже, они могут делать что угодно, – с горечью ответил Бартек. – Идем завтракать, а потом нужно начинать сборы.

      Два дня были совершенно ужасными. Никакого отпуска никому не дали, поэтому Ане, Бартеку и мальчишкам пришлось собираться по ночам. Они упаковывали одежду, постельное белье, кухонную утварь, мебель. Рейх выделил им новый дом, но переезжать предстояло за свой счет. Они потратили значительную часть своих скромных сбережений на переезд, которого никто не желал. За перевозку имущества с них содрали заоблачную сумму.

      Упаковывая свадебный сервиз в газеты, где было написано о создании ненавистного гетто, Ана не могла сдержать слез. Теоретически их должны были переселить в польское «гетто», но всем соседям дали жилье по всему городу, так что до польского «гетто» было еще далеко. Но как можно жить спокойно, если над головой висит угроза нового переселения? Дом был гнездом, местом, где все чувствовали себя в безопасности, но нацисты лишили их даже этого.

      В последний вечер в родном доме они сидели на ящиках и коробках, ели хлеб с сыром. Бартек открыл бутылку хорошего вина,