Нарисованные улыбки. Максим Сергеевич Гармашев

смысла, – голос Ганса дрожал. Кай думал, что сейчас из его глаз брызнут слезы, и он совсем не хотел видеть своего друга таким.

      Но ничего не произошло. Ганс так и продолжал глядеть в теперь уже пустую комнату. Счастливый мальчишка убежал со своими сверстниками поиграть в игры, которых в детском доме стало бесконечное множество с приходом в него Ганса Кенинга.

      – Я мог бы сказать, что все мои старания – это благое дело. Это то, что осчастливит миллиарды, – Ганс просто говорил. Он, как казалось, и вправду уже не мог ничего почувствовать. – Но если ты осчастливишь миллиарды ценой хотя бы одной невинной жизни, то это определенно точно того не стоит. Никогда не стоило. Никогда не будет.

      Кай молчал. Невозможно было понять, о чем он думал в данный момент. Был ли он согласен с Гансом или же считал иначе? Может, он вообще плохо понимал, что имеет в виду Ганс, и был в абсолютной уверенности, что чего-то определенного его друг уже не скажет никогда из-за своего психического расстройства.

      – Ладно. Что там с твоей идеей мирового устройства? Она состоятельна хотя бы на первых этапах? – вдруг спросил Ганс, снова резко переведя взгляд на Кая, ошарашенного внезапным возвращением собеседника из беспамятства.

      – Да. Думаю, да, – все же ответил Кай, уже собиравшийся уходить из кабинета из-за неловкого молчания, царившего до этого. – Я разработал также несколько альтернативных вариантов. Это должно сработать.

      – И это сработает! – воскликнул Ганс и улыбнулся.

      Кай еле удержался, что бы не протереть глаза от удивления. Улыбку на лице Ганса не видели уже полдесятилетия.

      – Как создатель нового порядка, я дарую тебе звание Лидера Мира! – почти что со смехом проговорил Ганс. – Носи его с гордостью, Кай Браун!

      – Эм-м. Ладно, – теперь уже с нескрываемым изумлением проговорил Кай.

      – А я, пожалуй, пойду займусь еще одним важным делом, – радостно сказал Ганс. – Мне осталось сделать еще кое-что.

      – Конечно! – Каю было отрадно видеть Ганса таким, но что-то явно было не так. – Рад видеть тебя таким, друг!

      И что-то, действительно, было не так: Ганс отправился прямиком в лабораторию и сделал себе инъекцию «сыворотки счастья». Но не той, которая оказалась удачной, а одной из тех, которую на протяжении трех лет вводили подопытным детям. Он сел в свое кресло и просто ждал смерти. И в этот момент он улыбался. Он завершил свое дело – он должен освободиться.

      Так и закончилась история Ганса Кенинга, так и не увидевшего тот идеальный мир, который он создал.

      3

      Ждал Паскаль не так долго, как обычно: створки автоматической двери разъехались и в кабинет вошел низенький мужчина с маленькими бегающими (но все же дружелюбными) глазками и, конечно же, улыбкой, которая выглядела так, будто он только что услышал ужасно несмешную шутку от хорошего товарища и, чтобы не смущать, поддержал его.

      – З-з-з-здравствуйте, мистер Паскаль, – поприветствовал он своего