Суд над цезарями. Первая часть: Август, Тиберий. Шарль Бёле

делах, которое в дни кризиса и опасности, когда нужно показать, что у тебя есть сердце, избавляет их от необходимой энергии для сопротивления; что он сказал им: живите спокойно, вот хлеб, вот игры, мир обеспечен, храм Януса закрыт; всё это очень хорошо, это сон под манцинелловым деревом. Но вы также знаете, что Рим и провинции видели, как возникали скандальные состояния, особенно среди друзей принцепса. Мы находим свидетельство этого даже у поклонников Августа; в своих «Сатирах» Гораций намекает на это совершенно прозрачно.

      Распространить таким образом на империю сеть преданных чиновников, отлить всё в одну форму, подчинить всё одной руке – является ли это условием долговечного величия? На это ответят последующие века и немедленный упадок этого искусственного колосса, называемого империей. Возможно, господа, в этих тонких вопросах я не обладаю достаточным авторитетом в ваших глазах. Поэтому я обращусь к мнению выдающегося ума, который жил при монархии и прекрасно судил о римлянах. Послушайте Монтескьё; он предоставит нам заключение по этому вопросу:

      «Август, хитрый тиран, привел римлян к рабству. Не исключено, что те вещи, которые его более всего обесчестили, были теми, что лучше всего ему служили. Если бы он сначала показал себя великодушным, все бы ему не доверяли. Он установил порядок, то есть долговечное рабство, ибо в свободном государстве, где хотят узурпировать власть, называют правилом всё, что может основать безграничную власть, и называют беспорядком, раздором, плохим управлением всё, что может поддерживать честную свободу подданных».

      Я перехожу к четвертому пункту: Август как покровитель литературы и искусств.

      Здесь, господа, он предстает в величественном свете; здесь он обеспечил себе уникальное преимущество, ибо заметьте, что именно поэты, литераторы и художники более, чем кто-либо, я осмелюсь сказать, что именно они одни создали для потомков этот фантастический образ Августа, выдумали эту химеру абсолютной и обожествленной власти, перед которой восемнадцать веков преклоняли колени.

      Именно потому, что Август покровительствовал литературе и искусству, вокруг него поднялся хор красноречивых и поэтических голосов, и умелые руки воспроизводили его в мраморе и бронзе как образец красоты; именно благодаря этому окружению гениев, талантов и умов он навязал последующим векам память о своем имени; ибо произведения, которые он не вдохновлял, но в которых сумел занять место, обрели бессмертие.

      Не уклоняясь от того, что кажется справедливым, необходимо, однако, оглянуться назад и быть справедливым к временам, которые предшествовали. Я не хочу отказывать в похвале Августу как покровителю искусств и литературы, но при условии, что справедливость будет отдана и предшествующим эпохам. Нельзя не признать всё величие, оригинальность, смелые замыслы в искусстве последних веков республики. Нельзя забывать, как этрусское чувство