Асы. «Сталинские соколы» из будущего. Юрий Корчевский

Тихон его в руках никогда в жизни. Но он предполагал, что есть какие-то положения, внутренние инструкции о содержании задержанных.

      Тихон был напорист, чувствовал за собой правду, и лейтенант задумался. А если задержанный в самом деле немецкий самолет сбил и его экипаж в плен взял? Нехорошо получится, можно от начальства по шапке схлопотать, а то и на фронт загреметь – взводным. А о том, сколько дней взводный в окопе живет, лейтенант знал.

      – Ладно. Сунцов! Определи его в карцер!

      И Тихону:

      – Помещение холодное, но отдельное.

      Тихон надеялся, что замерзнуть в теплом комбинезоне он не успеет – или из полка приедут его выручать, или начальник лейтенанта появится. Однако, когда Сунцов запирал его в карцере, похожем на узкий пенал, все же попросил:

      – Горячего чаю не принесешь? Замерз я что-то…

      – Не положено.

      – Я за тебя чуть не погиб, а ты чаю жалеешь? Дрянь ты человек, Сунцов.

      Ефрейтор загремел ключами.

      Тихон присел на пол в углу – даже топчана нет, чтобы прилечь.

      За окном рассвело. Утро было хмурым, с низкими облаками, предвещавшими снег. Стало быть, полетов сегодня не будет. А впрочем, он уже «безлошадный», что ему до погоды?

      Часа через два загремели ключи, отворилась дверь. На пороге стоял Сунцов:

      – Выходи.

      Тихона вместе с немцами погрузили в грузовик, и, пустив клуб дыма и пара из выхлопной трубы, «полуторка» тронулась.

      Однако только они выехали из села, как навстречу им попалась черная «эмка». Проскочила, резко затормозила, развернулась в два приема и устремилась вдогонку. Обогнав, остановилась посередине узкой дороги.

      Грузовику некуда было деваться, и он тоже встал. Из кабины «полуторки» выбрался на подножку старшина:

      – Освободи дорогу!

      Но из «эмки» вышли двое командиров. Тихон их не видел, поскольку сидел на дне грузовика, вместе с немцами – под прицелом винтовок двух конвойных.

      – Ты как с командиром разговариваешь, старшина? Ко мне!

      Голос был грозный, и Тихон узнал своего комэска. Все же лейтенант дозвонился в полк… Наверняка интересовался, не их ли пилот сбит. Погода нелетная, их летчик задержан, вот комэск с одним из старших штурманов и поехал. Штурман по званию капитан, мужик боевой, для поддержки – самое то.

      Старшина спрыгнул с подножки грузовика и бегом к командиру. Взводный на черной «эмке» ездить не будет. Раз приказывает – значит, имеет на то право.

      – Куда едем, что везем?

      – Конвой в Дмитров! – вытянулся старшина.

      – Документы!

      – Не положено, только представителю войск по охране тыла или НКВД.

      – Мы своего сбитого летчика ищем. Передали, он у вас в кутузке сидит. Нехорошо! Герой, а его за решетку!

      – Мое дело маленькое, – начал понемногу «сдуваться» старшина, – мне приказали – я исполняю.

      Раздался скрип снега под сапогами, затем над бортом кузова возникло лицо Смирнова:

  &nb