Сталин. Том 2. В предчувствии Гитлера. 1929–1941. Книги 1 и 2. Стивен Коткин

[880]. Пропаганда режима нападала на голодающих беженцев, осаждающих города, заявляя, что «те выдают себя за бедствующих колхозников» [881]. И все-таки голод не был организован целенаправленно [882]. Он стал следствием сталинской политики насильственной коллективизации и раскулачивания, а также безжалостного и некомпетентного проведения посевных и хлебозаготовительных кампаний, в результате которых страна оказалась на краю пропасти и приобрела чрезвычайную чувствительность к засухе и внезапным ливням [883]. Судя по всему, Сталин действительно верил, что увеличение размеров хозяйств, механизация и эффективность, присущая коллективному труду, резко повысят производительность сельского хозяйства. Он не обращал внимания на изгнание более зажиточных крестьян из деревень, с большим запозданием осознал решающую роль стимулов и крайне переоценивал степень механизации на селе. Он дважды предавался самообману – отчасти исходя из ложных донесений напуганных статистиков, отчасти вследствие собственного магического мышления, – надеясь, что страну вот-вот спасет хороший урожай.

      Пусть неизменно неохотно, но начиная уже с сентября 1931 года Сталин не раз одобрял, а в нескольких случаях и сам инициировал сокращение экспорта зерна; в 1932 и 1933 годах он девять раз распоряжался сократить задания по хлебозаготовкам для Украины, Северного Кавказа, Поволжья, Крыма, Урала, Центрально-Черноземного района, Казахской автономной республики и Восточной Сибири [884]. План по хлебозаготовкам на 1933 год был сокращен с 24,3 до 19,6 миллиона тонн; в реальности государство получило около 18,5 миллиона тонн [885], [886]. В целом режим вернул обратно в сельскохозяйственный сектор около 5,7 миллиона тонн зерна, включая 2 миллиона тонн из резервов и 3,5 миллиона тонн из полученного в ходе хлебозаготовок. Кроме того, Сталин дал разрешение на тайные закупки зерна и скота за границей на скудную твердую валюту [887]. Только с февраля по июль 1933 года по его приказу или с его санкции почти три дюжины раз выделялась небольшая продовольственная помощь деревне, в первую очередь для Северного Кавказа и Украины, а также для казахских земель (что влекло за собой резкое сокращение норм выдачи хлеба для горожан, многие из которых оказались на грани голода). Всех этих мер было совершенно недостаточно для того, чтобы избежать массового голода в деревне, вызванного его политикой в условиях неблагоприятной погодной ситуации. Тем не менее они подтверждают, что Сталин не пытался уморить голодом крестьян или этнических украинцев [888]. В Казахской автономной республике от голода и болезней погибло, вероятно, от 35 до 40 % титульной нации – и только 8–9 % проживавших там славян – не потому, что режим задался целью искоренить казахов как нацию, а потому, что в этой республике режимом проводилось насильственное насаждение оседлого образа жизни. Точно так же не было никакого «украинского» голода; голод был советским [889].

      Весной

881

Fitzpatrick, Stalin’s Peasants, 75 (ссылка на: Молот. 10.03.1933); Зеленин. Колхозное строительство в СССР. С. 28–29 (ссылка на: ГА РФ. 3316. Д. 815. Л. 4; РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 21. Д. 2415. Л. 1181 об.); Коллективизация: истоки, сущность, последствия. С. 46–56.

882

Дэвис и Уиткрофт убедительно опровергают заявления Эллмана о том, что Сталин специально морил крестьян голодом, делая вывод: «Мы считаем фундаментальной причиной сельскохозяйственных проблем начала 1930-х гг. политику ускоренной индустриализации и не думаем, что обстановка, сложившаяся в то время в СССР и вокруг него, делала возможной китайский или нэповский варианты индустриализации». Davies and Wheatcroft, “Reply to Ellman,” 626. Перу Роберта Конквеста принадлежит важнейший труд на тему якобы преднамеренной природы голода – Harvest of Sorrow (1986), – однако в письме Дэвису (07.09.2003) он признавал, что организация голода не входила в планы Сталина. Davies and Wheatcroft, Years of Hunger, 441n145. Куромия отмечает, что гипотеза о преднамеренной природе голода не подтверждается какими-либо фактами. «Судя по всему, Сталин не предвидел гибели миллионов людей, – пишет он. – Миллионы смертей вызвали политическую дестабилизацию страны и породили политические сомнения в разумности его курса даже в рамках партии (самый известный пример – платформа Рютина)». Kuromiya, “The Soviet Famine of 1932–1933 Reconsidered,” 667.

883

Merl, “Entfachte Stalin die Hungersnot?”

884

Первоначальное задание по хлебозаготовкам для Украины, составлявшее 5,83 млн тонн (06.05.1932), впоследствии было снижено до 5,17 млн тонн (17.08.1932), затем до 4,22 млн тонн (30.10.1932) и, наконец, до 3,77 млн тонн (12.01.1933); реально было заготовлено 3,59 млн тонн. Davies and Wheatcroft, Years of Hunger, 123, 137 (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 11. Л. 131–135), 478. Задание для Северного Кавказа в целом было снижено с 2,52 до 1,59 млн тонн.

885

Davies and Wheatcroft, Years of Hunger, 478; Davies et al., Economic Transformation, 290 (table 22). См. также: Lewin, Making of the Soviet System (1985), 151.

886

Tauger, “1932 Harvest,” 74 (table 2).

887

Davies and Wheatcroft, “Reply to Ellman,” 627–8; Гинцбург. Массовый голод. С. 124, 126.

888

Как справедливо указывает один украинский исследователь, на Украине относительная смертность среди этнических русских и евреев была меньше, чем среди этнических украинцев, в том числе потому, что первые жили преимущественно в городах. Кульчицький. Скiльки нас загинуло пiд голодомору 1933 року? С. 15. Указ от 14 декабря 1932 г. предписывал властям Советской Украины «обратить серьезное внимание на грамотное проведение украинизации, устранить ее механическое проведение, изгнать из партийных и советских организаций петлюровцев и прочие буржуазно-националистические элементы, тщательно отбирать и взращивать украинские большевистские кадры, обеспечивать систематическое партийное руководство и контроль над осуществлением украинизации». Последующий указ от 26 декабря покончил с украинизацией в соседнем Кубанском регионе РСФСР. Брайан Бек демонстрирует, что украинизации на Кубани сопротивлялись и жители, предпочитавшие считать себя казаками или кубанцами, и местные должностные лица. Также он показывает, что Каганович исходил из одного-единственного (и неверно истолкованного им) донесения местного функционера об одной-единственной казачьей станице (Полтавской), в котором поводом для сопротивления называлась якобы успешная украинизация. «Таким образом, – указывает Бек, – нет никаких убедительных доказательств того, что указ от 14 декабря был вызван к жизни успехами украинизации или представлениями Центрального Комитета об успехах украинизации». Boeck, “Complicating the National Interpretation,” 31–48; Pyrih et al., Holod, 291–4 (Центральный госархив общественных объединений Украины. Ф. 39. Оп. 4. Д. 1. Л. 8–10); Трапезников. Исторический опыт КПСС. С. 262. Аналогичный указ был издан и для Белоруссии: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 917. Л. 7 (19.12.1932).

889

«В архивах России, в архивах других республик бывшего СССР сохранились миллионы документов, отразивших голод в СССР в начале 30-х годов прошлого века в разных регионах большой страны, – писал В. П. Козлов, глава российских архивов, в предисловии к сборнику рассекреченных материалов. – Не обнаружен ни один документ, подтверждающий концепцию „голодомор – геноцид“ на Украине или хотя бы намек в документах на этнические мотивы случившегося, в том числе на Украине». Антипова. Голод в СССР. С. 6–7 (данный сборник состоит полностью из факсимиле оригинальных документов). Клид и Мотыль определяют «голодомор» (или «украинский холокост») как «убийство голодом миллионов людей во время голода 1932–1933 гг. на Советской Украине и в Кубанском регионе Северного Кавказа, где украинцы составляли значительную часть населения». Это превращается в «геноцид», когда авторы присовокупляют сюда казни украинской интеллигенции, писателей, поэтов, музыкантов, художников, священнослужителей. Но при этом не приводится никаких доказательств целенаправленной организации голода или отбора жертв по этническому признаку. Эти авторы не освещают участие этнических украинцев в гипотетическом геноциде украинского народа (в тех регионах, где жило и умерло большое число русских). Также при этом за кадром остаются Поволжье, Казахстан, Урал, Западная Сибирь и прочие пораженные голодом регионы, где украинцы не составляли заметной доли населения. Klid and Motyl, Holodomor Reader, xxix – xxx.