Невроз и развитие личности. Карен Хорни

Чем больше субъективная важность влечения, тем более настоятельной является потребность достичь цели и, следовательно, тем интенсивней реакции на фрустрацию. Это один из способов определения интенсивности влечения. Хотя это и не всегда очевидно, но поиск славы – самое сильное влечение. Его можно сравнить с дьявольской одержимостью, чем-то вроде монстра, поглощающего своего создателя. Такими же тяжелыми могут быть и реакции на фрустрацию, прежде всего боязнь позора, с которой для многих людей связана мысль о неудаче. Реакции паники, депрессии, отчаяния, гнева на себя и на других в ответ на то, что представляется «неудачей», часты и совершенно непропорциональны важности события. Фобия падения с высоты – частое выражение страха падения с высоты иллюзорного величия. Рассмотрим сон пациента со страхом высоты. Он приснился пациенту в то время, когда тот начал сомневаться в своем прежде несомненном превосходстве. Во сне он находился на вершине горы, ему грозило падение, и он отчаянно цеплялся за гребень пика. «Я не могу подняться никуда выше, чем нахожусь, – сказал он, – поэтому все, что я должен делать, – это удерживаться здесь». Сознательно он имел в виду свой социальный статус, но в глубинном смысле это «я не могу подняться никуда выше» содержало истину о его иллюзиях относительно себя. Он не мог подняться выше, иначе чем имея (в его представлении) божественное всемогущество и космическое значение.

      Вторая черта, присущая всем элементам поиска славы – большая и своеобразная роль, которую играет в них воображение. Оно служит средством в процессе самоидеализации. Но это настолько решающий фактор, что весь поиск славы обязательно пронизан элементами фантазии. Неважно, насколько человек гордится своей реалистичностью, неважно, насколько действительно реалистично его движение к успеху, триумфу, совершенству, – его воображение сопровождает его и заставляет принимать мираж за реальность. Просто нельзя быть нереалистичным относительно себя и оставаться реалистичным в других отношениях. Когда странник в пустыне под действием усталости и жажды видит мираж, он может делать реальные усилия, чтобы достичь его, но мираж – слава, – который должен прекратить его страдания, сам является продуктом его воображения. В действительности воображение также пронизывает все психические и духовные функции здорового человека. Когда мы чувствуем печаль и радость друга, ощущать это позволяет нам наше воображение. Когда мы желаем, надеемся, боимся, верим, планируем, – это тоже наше воображение, показывающее нам наши возможности. Но воображение может быть продуктивным и непродуктивным: оно может приближать нас к истине о нас (и часто так делает в снах) или удалять нас от нее. Оно может обогащать или обеднять наш актуальный опыт. И эти различия резко разделяют невротическое и здоровое воображение.

      Думая о грандиозных планах, развиваемых столь многими невротиками, или о фантастической природе их самопрославления и претензий, мы испытываем искушение поверить,