Счастье лишним не бывает. Лидия Евгеньевна Короткова

согласился капитан, – домой едем.

      – А я вот – из дома, соседка вздохнула,– мужа ещё до войны похоронила, а сына на войне убили, а ведь мог бы и не ходить, бронь у него была, да и немолодой уже, но разве усидишь дома, когда беда такая. А сноха-то,– взгляд женщины сразу стал тяжёлым и суровым,– замуж собралась! Как не стыдно!– и, переводя взгляд с капитана на его жену, продолжала:– Мало ли что похоронку получила – война, всякое бывает. А я не верю, что он погиб, сердцем чувствую – придёт. Уловив сочувствие в глазах попутчиков, женщина тяжело вздохнула и переменила тему. Теперь к сестре еду, у неё никого не осталось, вместе будем доживать, она чуть помоложе меня, тоже пока на своих ногах, а там кто знает…

      – Не переживайте, всё будет хорошо,– успокоила её Наталья,– самое страшное уже позади, главное – победили, и эта проклятая война закончилась.

      Рано утром все были уже на ногах. По расписанию поезд должен был прибыть в пять тридцать, но он опаздывал. Пассажиры, собрав свои вещи, нетерпеливо поглядывали в окна. В начале седьмого показалась небольшая станция.

      – Ну, вот мы и дома! – улыбнулся Семён,– ничего не забывайте.

      Поезд, замедлив ход, двигался вдоль деревянного немноголюдного перрона. Наталья заволновалась. До этого момента она была спокойна, а теперь казалось, что сердце вот-вот вырвется из груди. Что ждёт её на новом месте, как примут люди, сможет ли привыкнуть? Она не знала ответа на эти вопросы, но больше всего её тревожило, сможет ли полюбить Гулечку мать Семёна, ведь жить-то придётся под одной крышей. Поезд дёрнулся и остановился. Подходя к концу перрона, заметили женщину, бегущую навстречу.

      – Не опоздала!– порадовалась за неё Наталья,– ещё бы минута – и поезд ушёл, жди потом следующего неизвестно сколько.

      – Мама?! – удивлённый Семён с радостным криком бросился навстречу женщине,– как ты узнала, я же не писал?!

      – Узнала, сынок, узнала – сердце подсказало,– твердила Валентина Михайловна, не обращая внимания на слёзы и не выпуская сына из объятий,– ждала с тех пор, как ты попал в госпиталь, а последнее время все поезда встречала. Бабы говорили, что тяжелораненым сопровождающих дают, а ты, смотрю, один…

      – Ошибаешься, не один! – Семён повернул мать лицом к Наталье и Гулечке, – вот и мои сопровождающие, они всегда будут со мной, не переживай, я теперь под присмотром.

      Вместо ответа Валентина Михайловна обняла сразу обеих, поцеловала Наталью в голову и прошептала:

      – Спасибо, доченька, дай вам Бог счастья! – и, ласково посмотрев на ребёнка, добавила: – А я и не знала, что у меня такая большая внучка выросла! А косы-то, косы! Ой, береги, алтайские мальчишки такие бойкие!– и счастливо рассмеялась: – Не бойся, я тебя в обиду не дам!

      Наталья успокоилась и с любопытством поглядывала по сторонам. А это что?– поинтересовалась она, показывая на небольшой домик с закрашенным белой краской окном.

      – А это наш медпункт, только работать там сейчас некому. Медичка вслед за мужем на войну убежала – раненых