Журнал «Парус» №75, 2019 г.. Ирина Калус

пили воду и шли пастись дальше. Но что это? Дойдя до перевала, за которым виднелись верхушки трех деревьев, откуда я утром слышал подозрительное «Ме-е», мои козы остановились, сгрудились и, глядя под деревья, удивленно навострили уши. А до меня донеслось то же самое: «Ме-е!» Тот же самый, дрожащий козлёночий голосок.

      Когда мы с Лайчиком подошли поближе, то были удивлены и озадачены: откуда взялся этот маленький, несколько дней отроду, козлёнок? Кто его мама и куда она подевалась? Но ломать голову над этой загадкой не было времени и, положив козленка в сумку и накрыв его плащом, я погнал стадо домой.

      А Ёси в сумке сразу согрелась, затихла и заснула. И спокойно спала до самого дома.

      19

      Глядя на сумку, в которой спала Ёси, бежавший рядом со мной Лайчик думал: «Глупышка ты, Ёси. Откуда, на зиму глядя, ты взялась? Где твоя мать и как ты очутилась здесь, в лесу? Тебя же могли съесть волки! Вот если бы мы с хозяином тебя не нашли, что бы ты делала?».

      О чем думал я, возвращаясь тогда домой, честно сказать, не помню. Во всяком случае, про Ёси думал мало: за весну и лето я многих таких малышей перетаскал домой. И про этого козленка думал: найдется его мама-коза, и хозяева не сегодня, так завтра придут и заберут его. И всё – прощай!

      Но вышло совсем не так. Маленькая Ёси осталась у нас. Морозную зиму она провела в теплом нашем доме: сосала молочко из бутылочки, ела в маленьких ясельках люцерну и суданку. Ждала вечера, а вечером, когда мы включали телевизор, запрыгивала на диван, предварительно покопав его копытцем (так делают все козы, чтобы убрать веточки и колючки, прогнать змей, пауков и жалящих насекомых), ложилась, прижимаясь ко мне – смотрела телевизор и жевала жвачку. Живет она у нас и сейчас. Живет совсем неплохо, ведь мы относимся к ней по-особому – как к маленькому умному существу, не похожему на нас внешне, но по духу очень близкому нам всем.

      И Ёси, как мне кажется, очень довольна своим положением. Только временами упрямая детская память возвращает в ее головку какие-то обрывки, видения, запахи и ощущения другой жизни: какая-то коза, почему-то называющая Ёси своей дочкой, и угрюмые, все в паутине, в листьях и репьях, бараны, у которых из открытых ртов высунуты языки. И ей слышится до хрипоты шумное: «Уф-уф-уф…».

      Судовой журнал «Паруса»

      Николай СМИРНОВ. Судовой журнал «Паруса». Запись десятая: «Зрячее слово»

      Однажды об этом я уже писал нашему капитану. Люблю русский живой язык, тайно поклоняюсь Алексею Михайловичу Ремизову, которого (и справедливо) порой так матил за этот язык сам Иван Алексеевич Бунин. Увы, «…богат русский язык, а в руки не даётся», заметил однажды даже Александр Сергеевич Пушкин… Ведь Слово живое может уйти из-под руки: скинуться, то есть стать образом: церковкой, дорогой, житницей, «купарис-деревом», а то и просто котёнком.

      Житницы

      На околице деревеньки лесной Погорелки примечтался тайным чувством мне сказочный Ваня-дурачок; одет уже по-нонешнему, вроде механизатора, кепка низко нахлобучена, в штанах простых, спецовочных,