Сердце Велисгара. Екатерина Владимировна Новак

почувствовала, как Орина пошатнулась и инстинктивно схватилась за её руку.

      – Бедный… – едва слышно проговорила Орина. – Это ведь тот мальчишка, что коз пас на окраине?

      – Не знаю… – выдохнула Дарина, чувствуя, как внутри всё похолодело.

      В последнее время смерть детей стала для Ясницы страшной, зловещей закономерностью. Мать погибшего мальчика металась в истерике, проклиная духов, болота и весь мир. Из толпы кто-то закричал что-то про «проклятие» и «старый долг», и снова по людям прошёл тревожный ропот.

      Велирима с силой сжала руки на своей сумке с травами, побледнела и, казалось, готова была уже броситься вперёд, чтобы утешить несчастную женщину. Но там уже суетились другие: подошёл старейшина, пытаясь навести порядок, и рядом теснились подруги убитой горем матери, пытаясь хоть как-то успокоить её.

      Вскоре толпа начала понемногу расходиться. Несколько мужчин ушли на болото в надежде вернуть тело мальчика для похорон. Мать убитого, всхлипывая, медленно двинулась домой, поддерживаемая соседками. Старейшина Петрий, тяжело вздыхая, отдавал распоряжения и старался хоть как-то успокоить людей. Над рынком воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь редкими женскими всхлипами. Даже Драгемир, обычно безучастный и равнодушный, пробормотал что-то сердитое, но быстро замолчал, осознав, что настроение толпы на грани паники.

      Наконец мать погибшего мальчика махнула рукой, и её медленно повели домой. За ней потянулись крестьяне и несколько охотников. Площадь постепенно пустела, оставляя за собой только торговцев, растерянно собиравших остатки товара. Велирима глубоко вздохнула и бросила на дочерей тревожный взгляд.

      – Уже второй мальчик за Рассветье, – прошептала она еле слышно. – Беды множатся…

      Дарина не нашла слов для ответа. В нескольких шагах от них остановился старейшина Петрий. Он пристально смотрел на Велириму тяжёлым, суровым взглядом, полным немого упрёка и ожидания. Казалось, он хотел что-то сказать, но лишь едва заметно качнул головой, будто намекая: «Ты ведь понимаешь, о чём я». Затем он резко отвернулся и направился прочь, оставляя девушек в полном замешательстве. Велирима явно знала нечто важное, но по какой-то причине боялась раскрыть свою тайну.

      Сёстры помогли матери сложить оставшиеся травы и настойки обратно в сумки и мешки. На душе у каждой из них было тяжело и тревожно. Люди быстро разошлись, и ни о каком нормальном торге уже не могло идти и речи. Образ погибшего мальчика, поглощённого болотом, стоял у всех перед глазами, и никто больше не думал о торговле.

      Перед тем как окончательно свернуть лавку, Дарина устало опустилась на корточки рядом с деревянным настилом и подняла взгляд на мать:

      – Мама, – тихо спросила она, – может, всё-таки расскажешь нам, о каком долге и проклятии говорят старики? Это как-то связано с гибелью детей и бедами рудокопов?

      Велирима болезненно поморщилась, словно от внезапной боли, и отвела глаза. Видно было, что ей тяжело отвечать на подобные вопросы. Она лишь коротко качнула головой.

      – Дарина,