Тренер Култи. Мариана Запата

вздохнула, а потом прыснула снова. Я даже не сомневалась: она заново прокручивает в голове ситуацию, и та ее знатно смешит. Могу понять: я бы тоже посмеялась, если бы не опозорилась перед СМИ.

      Убрав телефон от уха, я поднесла палец к красной кнопке и представила, как нажимаю ее.

      – Ладно, ладно. Все, я спокойна. – Она пару раз коротко вздохнула, пытаясь окончательно взять себя в руки. – Все, все! – Из ее носа вырвался странный тонкий всхрюк, но она его подавила. – Так. Значит, он так и не появился? И вам не сказали почему?

      Култи. Это он был во всем виноват. Ну ладно, не он. Я сама была виновата.

      – Нет. Якобы при перелете возникли какие-то проблемы. В итоге мы с Гарднером отдувались вдвоем.

      Мысленно я всплакнула.

      – Звучит сомнительно, – заметила Дженни почти ровным тоном. Почти. Я сразу представила, как она зажимает переносицу и отводит трубку подальше от уха, посмеиваясь. Вот сволочь. – Небось устроил себе поздний завтрак и любовался рекламой со своим участием.

      – Или откопал старые записи с игр и критиковал все подряд.

      – Или коллекцией часов любовался… – Он их всегда рекламировал, сколько я себя помню.

      – Сто процентов сидел в барокамере и читал про себя статьи.

      – О, мне нравится, – рассмеялась я, но тут телефон дважды коротко завибрировал. На экране высветился длинный номер, начинающийся на пятьдесят два, и я мгновенно сообразила, чей он. – Так, мне пора, на тренировке увидимся. Твой лучший друг звонит.

      – Давай, – рассмеялась Дженни. – Привет передавай.

      – Ладно.

      – Пока, Сэл.

      Я закатила глаза и улыбнулась.

      – Давай, до понедельника. Береги себя, – сказала я, а потом ткнула на кнопку входящего звонка.

      И не успела ни слова сказать, как по ту сторону раздался мужской голос:

      – Саломея.

      Господи. Как все серьезно. По голосу было слышно: обычно он вопил «Сэл!», будто я сломала какую-то бесценную безделушку, а тут практически задыхался, глотая звуки. Меня никто не называл полным именем – отец уж тем более. Кажется, он вспоминал про него, только когда был настроен серьезно… то есть серьезно хотел надрать мне жопу, когда, по мнению матери, я совсем уж начинала тупить, и она просила его разобраться. Например, когда в пятнадцать я влезла в драку во время матча и меня вышвырнули. Правда, всерьез он меня так и не наказал. Папа воспитывал по-другому: нагружал работой по дому, а сам тайком хвалил, пока мамы не было рядом.

      Поэтому в ответ на отцовское «Это сон? Я что, сплю?» я не смогла удержаться от смеха.

      Я стянула с лица одеяло, чтобы было удобнее разговаривать, и тут же сказала:

      – Нет. Ты просто сошел с ума.

      Он и сошел с ума. «От любви», – как шутила мама. Будучи абсолютным снобом во всем, что касалось футбола, мой отец, как и большинство иностранцев, относился к американским игрокам скептически, кроме, конечно, нас с братом. И Райнера Култи, которого фанаты прозвали Королем, а злопыхатели – Фюрером. Папа говорил, что его невозможно не любить. Ну такой Култи хороший, такой талантливый, еще и играл почти всю карьеру за