Анатомия обмана. Татьяна Ларина

хотя сладкого совершенно не хотелось ни мне, ни ей. Раньше, когда было плохо мне, мама старалась окружить меня заботой, а сейчас я пыталась стать ее поддержкой. Она – все, что у меня осталось… Постояв пару минут на кухне, глядя на танец чаинок в прозрачном френчпрессе, я заглянула в шкафчик, где родители хранили аптечку. Сильных успокоительных здесь не держали, но мне удалось найти пузырек с настойкой пустырника. Хотя бы это…

      Мама залпом выпила пустырник и попыталась мне улыбнуться, но ее улыбка вышла какой-то болезненной. Ее огромные глаза, которыми так восхищался папа, сейчас казались стеклянными бусинами: в них погас огонек жизни, и взгляд стал совершенно пустым. Вдруг меня поразил ужас, что этой ночью я потеряла не только отца, но и мать…

      – Мам… – я протянула руку и накрыла ее ладонь своей. – Пожалуйста, тебе нужно собраться… Расскажи, что случилось.

      – Да, моя хорошая, ты права, – она снова вымученно улыбнулась и, тяжело вздохнув, чуть сжала мою руку, – только налей нам чая.

      Пока я разливала заварку, мама внимательно наблюдала за каждым моим движением, словно контролировала, правильно ли я все делаю. Только на самом деле она собиралась с силами начать разговор. Я слишком хорошо ее знала, чтобы этого не понять.

      – Спасибо, – сказала она, принимая чашку и делая небольшой глоток. – Восхитительно. Ты добавила мед?

      – Ложку, чтобы немного подсластить.

      – И правильно…

      Я взяла свою чашку и тоже сделала глоток… В комнате повисла странная тишина, нарушаемая лишь большими настенными часами, громко отсчитывавшими секунды. Мама допила свой чай, поставила на стол пустую чашку и, снова тяжело вздохнув, прикрыла глаза.

      – Твой папа уехал вчера после ужина. Мне он сказал, что хочет немного проветриться, что у него болит голова – видимо, давление – поэтому нужно немного подышать. Я его отпустила. Думала, он хочет прогуляться у дома или пойти к озеру…

      – Но ты сказала, что он уехал?

      – Да. Я выглянула в окно посмотреть, в какую сторону пойдет Толя, но он садился в машину. Тогда я стала стучать в окно. Не знаю, зачем… Но мне не понравилось, что он куда-то уезжал в такое время, и явно соврал про прогулку.

      – А сколько было?

      – Где-то около девяти. Может быть, без двадцати или без пятнадцати… У нас в гостиной работал телевизор, и когда я домыла посуду и все убрала, началась программа «Время».

      – Ты так и не узнала, куда уехал папа?

      – Нет. Когда к половине десятого он не вернулся, я стала ему звонить, но телефон оказался выключен. Конечно, я начала беспокоиться. Стала звонить знакомым: вдруг он заехал к кому-нибудь. Надо было, конечно, сразу в полицию, но папы не было слишком мало, – мама громко всхлипнула и закрыла лицо руками.

      – Мамочка, успокойся… пожалуйста, – я подошла к маме и присела на полу рядом, опустив голову ей на колени. – Не надо, не говори пока ничего, если не хочешь.

      – Нет, моя Лина, – мама стала нежно гладить меня по волосам, – я должна рассказать. Пусть лучше узнаешь от меня.

      – Что?..

      – Около