Анатомия обмана. Татьяна Ларина

Она прочитала ее и, не сдержав эмоций, стала крушить собственную кухню. Оно понятно: нервы после всего случившегося… – Волков повертел рукой у виска. – Тогда же ей стало плохо. Так что, надеюсь, вы понимаете, Эвелина Анатольевна, никакого преступления не было. Езжайте в больницу.

      – Вы такой же, как они, – прошипела я, глядя на участкового, расплывшегося в своем кресле. – Вы все заодно! Все против нас!

      – Эвелина Анатольевна… – Волков указал рукой на дверь.

      – Ничего, обойдусь без вашей помощи. Я сама разыщу виновных и заставлю их заплатить. А вы все, – я ткнула в него пальцем, – еще будете просить прощения.

      Все воскресенье я провела в больнице с мамой. Я взяла с собой переводы, о которых до этого напрочь забыла, и работала прямо в палате. Маме стало лучше, но все равно ее собирались оставить в больнице на несколько дней. Мне запретили ее волновать, поэтому мы не заговаривали о том, что случилось.

      – Завтра утром я поеду в Москву, мам. Мне нужно отвезти документы и взять из дома кое-какие вещи. К вечеру я вернусь.

      – Лина, не надо, не возвращайся. Когда меня выпишут, я приеду к тебе. Так будет лучше, не хочу, чтобы ты оставалась здесь. Этот город…

      – Мам, я уже не та девочка, что боялась поднять голову, идя по улице. Никто здесь не сможет мне навредить, и я должна разобраться с делами. Твоя пекарня, папины вещи…

      – Моя пекарня, – горько усмехнулась мама. – Они даже ее отобрали. Теперь в нее никто не придет. Мы ее закроем.

      – У тебя аренда проплачена на три месяца вперед.

      – Ну и что?

      – Пока ты будешь поправляться, я займусь делами. Даже печь научусь.

      – Лина, – мама улыбнулась, но ее глаза наполнились слезами.

      – Мы с тобой не сдадимся, мамочка. Обещаю, что все наладится.

      На следующее утро Москва встретила меня хмурым небом и ураганным ветром. МЧС прислало на телефон сообщение о непогоде, предупреждая об опасности парковки близ деревьев. Город, ставший мне родным за последние годы, принимал меня так же недружелюбно, как и Романовец четыре дня назад.

      Сначала я отдала переводы, получив неплохое вознаграждение, которое оказалось выше, чем я рассчитывала. Наниматель узнал о смерти папы и таким образом решил меня поддержать. Конечно же, я не отказалась, ведь каждая копейка была на счету. Потом я отправилась в свой офис, чтобы переговорить с боссом, объяснить ему ситуацию и написать заявление за свой счет для начала на две недели. Петр Алексеевич не захотел слышать о таком длительном отпуске, и, тем не менее, пошел мне навстречу и разрешил работать на удаленке. Это было мне только на руку, поскольку в моем финансовом положении я не могла терять заработок.

      – И еще, Лина, – Петр Алексеевич достал из своего стола конверт и протянул его мне. – Это от всего нашего коллектива. Мы соболезнуем.

      – Спасибо.

      Я не решилась заглянуть в конверт, будучи в офисе, но в машине первым делом пересчитала деньги. Этого, конечно, не хватило, чтобы покрыть весь мой долг за похороны, но было вполне достаточно,