Анатомия обмана. Татьяна Ларина

от собственной бестактности, которую только сейчас осознал, водитель сел обратно на свое место.

      Я окинула взглядом пустые кресла, длинный проход с потертым ковролином и задержала взгляд на вазоне с букетом из ста белых роз. Подойдя к цветам, я достала их из воды и направилась к папе. Шипы кололи ладони, но эта боль казалась сейчас приятной, мне хотелось, чтобы мои руки кровоточили, как кровоточит душа… Аккуратно уложив розы в гроб, я набралась смелости взглянуть в папино лицо, зная, что это будет самый последний раз, когда я его увижу.

      – Прощай, папочка, – прошептала я и поцеловала его в лоб, а потом повернулась к маме, тете и бабушке. – Давайте поедем.

      – Линочка, но я не понимаю, почему никто не пришел? – роняя слезы на подол траурного платья, проговорила бабушка.

      Я не нашлась что ответить и только обняла бабулю. А вот мама поняла, почему так случилось. Мы переглянулись, и впервые за эти дни я увидела в маминых глазах настоящую, неподдельную злость. Такой взгляд я видела у нее лишь однажды, когда молодой парень ударил бездомного пса.

      – Нужно опустить крышку, – сказала я, оглядываясь. Александра в зале не было. Он незаметно выскочил на улицу, а мне после нашей стычки совсем не хотелось за ним идти. – Давай сами?

      Мы с мамой взялись за крышку гроба и в этот момент услышали скрип дверей. Я оглянулась, думая, что водитель вернулся, чтобы помочь, но мужчина, стоявший на пороге, был выше на голову, но уже в плечах.

      – Простите, я опоздал, – сказал Игорь, стряхивая снежинки с куртки.

      Глава 4.

      – Все уже кончилось? – оглядывая пустой зал, спросил Филатов.

      – И не начиналось, – пожала плечами я, будто все случившееся меня ничуть не трогало. Но потом мой голос дрогнул, выдавая глубокую обиду. – Никто не пришел.

      – Ты серьезно? Слухи уже разлетелись?

      – Так значит, до тебя они тоже дошли… – горько усмехнулась я и провела рукой по волосам, как делала всегда, когда нервничала, но тут же отдернула ладонь. Дурацкая привычка. – Мы едем на кладбище. Ты…

      – …с вами. Может, нужна помощь?

      – Неловко тебя просить, но да.

      Игорь помог с гробом и на кладбище взял на себя все организационные вопросы. Он вел себя так, словно не было всех этих лет разлуки, и мы остались по-настоящему добрыми друзьями. Хотя, может быть, он делал все это ради памяти отца, уважение к которому сумел сохранить несмотря на все нелепости, которые о нем разнеслись по городу.

      Я не могла отвести от Игоря глаз, когда он, опустившись на корточки, снял перчатки и голыми руками взял горсть земли, чтобы бросить ее на гроб моего папы. А когда он встал и повернулся ко мне, на его глазах блестели слезы. Стоя с другой стороны могилы, крепко обнимая за плечи маму, я была готова поклясться, что чувствовала тепло от одного его взгляда. Если между нами и оставались какие-то обиды до этого момента, то теперь от них ничего не осталось.

      По пути к выходу с кладбища мы разделились на две группы – тетя с бабушкой шли впереди, а я, мама и Игорь чуть поодаль. С трудом