Дочки+матери=любовь. Мацнева Евгения

он тут же выгреб из карманов всё, что у него имелось.

      – Нельзя же идти к больному с пустыми руками, – сказал он.

      На следующий день на первой же перемене я стала агитировать ребят навестить Олю. Один такой жест доброй воли мог изменить её судьбу, да и для нас, пятнадцатилетних парней и девчонок, он был бы важен.

      …Это сейчас я понимаю силу покаяния и прощения. Но тогда, разумеется, испытывала лишь сострадание, простое движение собственной души я не облекала в высокопарные фразы.

      Несколько девчонок нехотя согласились скинуться на «передачку». Так что сумма, которую мне выделил Эдик, приросла примерно на половину.

      На большой перемене я помчалась в ближайший магазин.

      Пошарила глазами по витрине кондитерской и выбрала самую дорогую коробку шоколадных конфет. Ещё подумала: ведь наверняка Оля никогда подобных конфет не ела. Денег хватило и на килограммовую связку бананов – витамины!

      Я вернулась в школу как на крыльях. Ещё один урок – и мы свободны! Вот Оля-то удивится…

      Пакет с дорогой, во всех смыслах, передачкой лёг на подоконник. И тут же прозвенел звонок.

      Алгебра мне давалась не очень легко, по своему складу я гуманитарий, то есть сначала на любое событие откликаюсь интуицией, а потом уж включаю логику.

      Поэтому на том уроке мне было особенно сложно сосредоточиться над уравнениями.

      Какие «икс» и какие «игрек»?! Всё затмила фантазия о том, как я приведу одноклассников в больницу и, может даже, после этого мы вместе пойдем на бесплатные качели-лодочки в городской парк, он с больницей рядом…

      Учительница расписывала на доске формулы, а меня занимала лишь одна весёлая мысль: как же, оказывается, легко совершать добрые поступки! Словом, я была охвачена предвкушением радостной встречи с Олей.

      …Но на перемене, как только учительница вышла из класса, мальчишки, будто сговорившись, рванули к пакету, вытряхнули коробку и порвали прозрачную упаковку.

      В каждом классе есть свои «отмороженные».

      – Нет!

      Я почти задохнулась от крика. И кинулась спасать конфеты, предназначенные для Оли.

      Один из парней, Макс, поставил мне подножку, и я упала.

      В память так и врезалась картинка: гнусно улыбающаяся физиономия Макса, его протянутая мне навстречу рука.

      – Хватайся.

      С чего это он решил, что я схвачусь за его клешню? Мне не нужна помощь, чтобы вскочить на ноги и надавать ему оплеух!

      – Ты гад!

      Я резко и решительно поднялась, но меня кто-то обхватил сзади, не давая двигаться.

      – А что такого? Лучше сами съедим! – прокричали мне в ухо. – Она и так жирная, ей вредно.

      Это говорил Витька, он для Макса что-то вроде секретаря-референта, а по-простому – «шестёрка».

      Макс при этом взял коробку с подоконника и сжал ее в высоко поднятой руке.

      – Достанешь – твоя!

      Не знаю, что на меня нашло: я так резко ударила каблуком по носку ботинка Витьки, что он не смог меня удержать.

      – Ну,