Сколько волка ни корми. Карина Володина

ты скажи: привязался сумасшедший, вздохнуть не давал, вперёд не пускал, хвостом вторым снег подметал, что я сделать с ним могла?

      – Вперёд не пускал? – переспрашивает Бая со всё теми же отголосками смеха в голосе. – Как же мне хвост мой вперёд пройти мешает?.. Впрочем, ладно, давай, попробуй. Потом и поговорим.

      Понимает Вран, что подвох какой-то в её предложении есть – да что там, вполне определённый подвох, уже не раз им опробованный.

      Но и отступать не хочет.

      – Ну… – говорит он, резкий шаг вправо делая, – хвосты – они разные бывают… – Бая стремительно туда же перемещается – и опять спиной к нему оказывается, – …длинный, может, я хвост… – два быстрых шага влево, а потом вперёд – тот же результат, чутко Бая каждое его движение предугадывает, как мысли его читая, – …а может, и вовсе волшебный…

      – Волшебный хв…

      Вран быстро руку вперёд выбрасывает – и за кусочек рукава её на мгновение хватает; неудачный у её рубахи покрой, словно для таких ухищрений созданный.

      И только Вран думает, что удача на его стороне, как делает Бая движение резвое, проворное, для глаза неуловимое – и метко Врану прямо в лицо горсть снега прилетает. Ледяная, колкая.

      Разжимает Вран от неожиданности пальцы, рукав отпускает, назад отшатывается – а Бая смеётся в голос, глядя, как он снег с лица стряхивает.

      – Не сработало что-то волшебство твоё, – говорит она весело – так же весело, как и ночью прошлой.

      И смех этот. Не думал Вран, что может так по смеху какому-то девичьему соскучиться, – а почему-то от одного его звука на душе тепло становится.

      – Ну как сказать, – говорит он, холод с губ на землю сплёвывая, – не будет он на этот раз перед Чомором за это извиняться, нет у него на это времени, Чомор понять должен. – Сработало вообще-то. Я же теперь перед тобой стою.

      Бая поднимает брови. Открывает было рот – и закрывает его, недоумевая.

      – Это как посмотреть, – наконец говорит она.

      – Уж не знаю, чем вы смотреть ещё умеете, красавица, – отвечает Вран, улыбаясь. – Но если глазам своим доверишься, это они тебе и скажут. Я же говорил: не разочарую я тебя.

      – Зачем меня всё красавицей кличешь? – спрашивает Бая. – Узнал же ты уже имя моё, почему им не называешь?

      – А тебе и так и так подходит, – отвечает Вран. – И так ты красивая, а когда смеяться начинаешь, и вовсе расцветаешь. Идёт тебе улыбка, Бая. И разговор с ней по-другому идёт. Давай так и дальше продолжать.

      – Да уж, – говорит Бая. – Впервые такую похвалу в свою сторону слышу.

      – Почему это? – выгибает бровь Вран. – Не приняты у вас любезности, что ли?

      И замечает: Бая с дюжим любопытством на его бровь приподнятую смотрит.

      – Не умеешь так? – спрашивает он. – Хочешь, научу? А ты меня за это…

      Бая снова хохотать начинает.

      Ну да, бровь научить вздёргивать за сопровождение в племя лютов – обмен, конечно, неравноценный, но попробовать стоило.

      – Вижу, весело тебе со мной, – меняет