Смерть эксперта-свидетеля. Филлис Джеймс

тридцати тысяч, кажется.

      – А он, разумеется, ничего из этой суммы не потратил. Живет со стариком отцом в жалком домишке при мельнице. Даже мельницу не подновил. Им обоим его зарплаты за глаза хватит, не говоря уже о пенсии, которую старик получает. Лорример ведь старший научный, да? Сколько ему платят?

      – Он главный научный сотрудник. Тарифная ставка – до восьми тысяч.

      – О Господи! Да он больше за один год получает, чем я – за четыре романа! Ну, я думаю, если он из-за пяти сотен уперся, то уж с четырьмя тысячами вряд ли расстанется, тем более что высоких процентов мы ему никак предложить не можем. Пожалуй, я решусь сама с ним поговорить.

      Разумеется, Стелла просто ее поддразнивала, но Анджела слишком поздно догадалась об этом и не смогла скрыть охватившей ее паники:

      – Нет, Стар, прошу тебя! Ни за что!

      – Ты и в самом деле его так ненавидишь?

      – Не ненавижу, нет. Он мне безразличен. Просто я не хочу быть ему ничем обязана.

      – Так и я этого не хочу. Ты и не будешь ему ничем обязана.

      Анджела вышла в переднюю и вернулась, надевая пальто.

      – Я опоздаю в Лабораторию, если задержусь хоть на минуту. Жаркое – в духовке. Постарайся не забыть включить духовку в половине шестого. И не трогай регулятор. Я убавлю огонь, когда вернусь.

      – Мне думается, я справлюсь.

      – Я беру с собой бутерброды, так что к ленчу домой не приду. В холодильнике – ветчина и салат. Тебе этого хватит, а, Стар?

      – Не беспокойся, как-нибудь выживу.

      – То, что я вчера отпечатала, – в папке. Но я не перечитывала.

      – Ай-яй-яй, как нехорошо!

      Стелла проводила подругу до двери.

      – Я не удивлюсь, если в Лаборатории все думают, что я тебя эксплуатирую.

      – В Лаборатории никто о тебе ничего не знает. И мне безразлично, что они там думают.

      – А Эдвин? Он тоже думает, что я тебя эксплуатирую? Или – что он вообще думает обо мне?

      – Я не желаю о нем говорить.

      Анджела накинула шарф на белокурые волосы. В древнем зеркале с рамой из резных ракушек она увидела себя и Стеллу, с лицами, искаженными дефектом в стекле: зеленовато-карие, огромные глаза Стеллы расплылись, словно мазки влажной краски, заполнив глубокие впадины между носом и ртом, а ее собственный широкий лоб выпукло выпятился, как у ребенка-гидроцефала.

      – Интересно, что бы я почувствовала, если бы Эдвин вдруг на этой неделе умер? – сказала она. – Сердечный приступ, автомобильная катастрофа, кровоизлияние в мозг…

      – Жизнь вовсе не так удобно устроена.

      – Смерть тоже. Стар, ты ответишь сегодня этому поверенному?

      – Он не ждет ответа раньше понедельника. Я могу просто позвонить ему в Лондонскую контору в понедельник утром. Так у нас будет еще пять дней. За пять дней всякое может случиться.

      Глава 7

      – Но они же точь-в-точь как мои – штанишки эти! У меня точно такая же пара! Я их у «Маркса