Дело настоящего человека. Алексей Филиппов

сегодня на Москве. Народ-то под твоей властью оживать начал, им уж и лапоть не по ноге. Все теперь в городе норовят в сапог обуться. Распоясался народ от достатка, а из-за него же и купец жирует, обнаглел донельзя.

      – Ну-ка, ну-ка, давай-ка, разберемся еще раз, – задумчиво молвил князь, отводя боярина от порога к окну и часто опуская глаза на свои алые сапоги, – за рекой, говоришь?

      – Вот именно за рекой, – хлопнул по широкому подоконнику Кошка. – А главное говорят, что Весяков разрешил, будто на Москве и человека повыше нет. Вот наглецы. Ты представляешь Дмитрий Иванович? Тимоху Весякова выше всех превозносят.

      – Слушай Федор, – все еще в задумчивости, раскрыв пошире окно, пожал плечами князь, – да черт бы с ними, пусть строятся. Кто-то и за рекой должен жить. Обживать край московский надо: и за Москвой-рекой, и за Неглинкой. Везде жизнь надо обустраивать. Ты бы вот лучше не по сторонам смотрел, а под ногами побольше видел. Глянь-ка, какая дорога в Кремле. Прямо под моими окнами грязь да слякоть, а тебя все, видишь ли, за реку тянет. Вот он непорядок-то где. Под носом непорядок.

      – Так же весна князь, – растерянно развел руками боярин. – Каждый год так. Чего я сделаю. Вот подсохнет, тогда и дорога поприличней будет, а пока терпеть надо. Здесь уж ничего не поделаешь.

      – А что бревнами помостить у меня под окнами нельзя? – ухмыльнулся князь. – Или вы все моих указаний ждете. Сами соображайте. Иди, и чтобы через два дня у меня под окнами порядок был. Понял?

      Кошка угрюмо кивнул головой и тихонько прикрыл за собою дверь. Дмитрий Иванович дернул плечами перед закрытой дверью и опять отошел к окну.

      – А может правда взять да отрубить Весякову голову, чтобы другим неповадно было? – обращаясь неизвестно к кому, чуть слышно прошептал князь. – А с другой стороны, это ж я ему там строиться разрешил. Третьего дня же вот и разрешил. Сначала не хотел, но потом по десять рублей за избу, уступил место. Всё равно пустырь. Да и купец мужик надежный, не раз уж в тайных делах помощь чинил, но с другой стороны слух сейчас по Москве о всесильстве Весякова пойдет. Построже надо с ним быть. Народ-то он теперь всё переврет. Чего делать? Беда с этим народом. А может …

      Довести мысль до конца Дмитрий Иванович не смог по причине вмешательства в его думы стольника Ивана.

      – Бояре к тебе князь, – низко склонив русую голову, доложил стольник о визите московской знати. – Совета хотят спросить. Пускать?

      – Пускай! – махнул рукой Дмитрий Иванович, и тут же через порог важно перешагнули бородатые бояре.

      – Доброго здоровья тебе князь, – громко поприветствовал московского властителя, шедший впереди всех Иван Родионович Квашня. – Тут дело такое обрешить бы. Никак вот сами не разберемся.

      – Чего у вас?

      – Да татарин этот, Карача в смущение нас ввел, – развел руками под радостные кивки свих сотоварищей Иван Родионович. – Мы выход в восемь тысяч рублей серебряных для Тохтамыша по твоему указу собрали и в восемь мешков зашили. Все, как положено сделали, как ты нас