Живым приказано сражаться (сборник). Богдан Сушинский

все живое, сама природа замерла, прощаясь с еще одним уходящим из жизни человеком.

      – Атам дальше – река… – сказал Громов, но, взглянув на Роменюка, увидел, что глаза его закрыты. Две большие слезины застыли на посеревших щеках, как две капли расплавленного болью, но уже остывшего свинца.

      – Река, – едва слышно прошептал раненый.

      – Да, там река… – тоже закрыв глаза и уже в полубреду подтвердил Громов. – Ты видишь ее? Это же твой Днестр… Милый, как само детство…

      – Лейтенант! Товарищ лейтенант, дот! Там кто-то есть. Он ожил!

      – Какой дот? – словно во сне спросил лейтенант, с усилием открывая глаза. – Какой дот, Коренко?

      – Там… Телефон… Я даже не знаю…

      – Унесите Роменюка. Закройте дверь, – устало сказал Громов. – Следите за противником. Я сейчас.

      И вдруг, словно вспомнив о какой-то своей оплошности, сорвался с места и побежал к командному пункту.

      – Господин лейтенант? Не кладите трубку. Нам нужно поговорить.

      – Это вы?! – А ведь он надеялся, что это отозвался Родован.

      – Да, я – оберштурмфюрер Штубер. Звоню из соседнего дота. Линия здесь оказалась надежной, мои люди всего лишь сменили разбитый аппарат. Будем говорить на русском или перейдем на немецкий?

      – На немецкий.

      – Хотите получить небольшую языковую практику? Разумно. Если, конечно, позаботиться о том, чтобы она когда-нибудь пригодилась. – Громов промолчал и, немного поколебавшись, Штубер продолжал: – Все, что произошло с этой женщиной, конечно, гнусно. И, каюсь, я тоже имею к этому определенное отношение. Правда, унтер постарался, чтобы все выглядело значительно гнуснее, чем я предполагал.

      – У нас мало времени, оберштурмфюрер. Оправдываться будете на суде. Кстати, какова судьба защитников этого дота?!

      – Трагическая. Как и следовало ожидать. Послушайте меня, Громов, – так, кажется, ваша фамилия?!

      – Это не имеет значения.

      – Завтра ваш дот прекратит свое существование. Гарнизон погибнет. Появилась одна адская идея, которая ускорит падение вашей крепости, и смерть ваша будет страшной. Я говорю это не к тому, чтобы запугать…

      – И на том спасибо.

      – Мне не хочется, чтобы среди трупов оказался и ваш. Поэтому предлагаю: оставьте дот в три часа ночи. Просто выйдите из дота и поднимитесь на верхнюю террасу долины. Ни один выстрел в это время не прогремит. Вас будет ждать мой заместитель, фельдфебель, с моей машиной. В доте даже не поймут, куда вы делись. А командование Красной Армии будет считать, что погибли вместе со всеми.

      – Интересно, зачем вам понадобилось спасать меня, оберштурмфюрер? Неужели считаете, что, сидя в этом доте, я могу обладать какими-то ценными сведениями? Все, что нужно знать о дотах, вы уже знаете, остальное…

      – Вы правы: как язык вы не представляете собой никакой ценности. Наши войска вот-вот возьмут Киев и Ленинград. Ваше сопротивление – всего лишь эпизод. Но вы – храбрейший человек.