Живым приказано сражаться (сборник). Богдан Сушинский

не тронь меня… А так, полежи рядышком…

      – Божественная мысль.

      Лейтенант погладил ее по щеке, и Мария невольно потянулась к нему в ожидании поцелуя. А когда Андрей прикоснулся губами к ее губам, прошептала:

      – Теперь я поняла, что это… было на самом деле. Ты ведь уже целовал меня? Только я решила, что приснилось.

      – Точно, приснилось.

      – Э, нет, – мечтательно улыбнулась она. – Было, было. Теперь я поняла. Страшно мне, Андрей, оставлять тебя здесь… И самой оставаться без тебя. Мне почему-то кажется, что уцелели мы в доте только потому, что были вместе. Нас оберегала наша с тобой судьба. Но стоит нам разлучиться, стоит только хотя бы на один день…

      – Не надо об этом, Мария. Все равно утром придется отвести тебя в село.

      – Опять «не надо»? Мы ведь и так никогда ни о чем не говорили.

      – И правильно делали. Окруженный, расстреливаемый дот… О чем там можно было говорить, какие планы строить?

      – Знаешь, мне казалось, что этот ужасный дот будет сниться всю жизнь. А сейчас, в первую же ночь, приснилось что-то такое… Странное, про любовь. Удивительно устроен человек: еще утром я была на волоске от смерти, а вечером уже такое снится… хоть сразу в монастырь, грехи отмаливать.

      Андрей обнял ее, нежно поцеловал в губы, в шею… но Мария уперлась руками в его грудь.

      – Нет, нет, нет!.. – яростно прошептала она. – Что ты?! Я же не к тому сказала, чтобы…

      Объяснить Марии, что он тоже «не к тому», у Громова просто не хватило выдержки. Он резко поднялся и, бросив на ходу: «Поспи еще, разбужу», – пошел к двум небольшим кострам, между которыми было развешено обмундирование Готванюка. Сам Готванюк сидел в гимнастерке Крамарчука, без брюк и без кальсон.