Мне есть к кому возвращаться. Анна Ситникова

напрягает.

      – Что там, Дэнни?

      – Пожар, – тупо ответил я, не отрываясь глядя на огромные языки желто-оранжевого пламени, пожирающего кирпич и внутреннее убранство многоквартирного дома. Странно, что мы раньше не почувствовали этого запаха от пожара.

      – Пожарные уже приехали?

      Именно! Вот что меня напрягало во всей этой ситуации. Судя по количеству огня, и по обвалившейся с одной стороны крыше здания, оно горело уже долго, но ни одной пожарной машины на тротуаре я не увидел.

      – Дэнни? Почему ты молчишь?

      Рейчел ненавидела, когда от нее что-то умалчивают. Поэтому она встала рядом со мной. Теперь мы оба тупо пялились в окно. По прошествии времени, я могу понять и объяснить тот наш ступор. Когда жизнь твоя размерена и идет своим чередом, когда еще минуту назад ты мирно спал, прижавшись к любимому человеку, горящее здание с обрушающейся от жара крышей – это то, что ты точно никак не готов увидеть.

      – Дэнни, почему нет пожарных? – шепотом спросила Рейчел.

      – Не знаю.

      – А что с теми людьми? – Она ткнула пальцем куда-то вниз.

      С трудом я заставил себя перевести взгляд с огненного ада на тротуар чуть в стороне. Двое мужчин валялись на земле, яростно мутузя друг друга. Немного в стороне от этой парочки на земле лежала женщина (на тротуаре лежало еще несколько человек, но меня привлекла именно она), а над ее телом склонился еще один мужчина, который делал ей… искусственное дыхание? Я помню, как долго рассматривал его спортивную куртку. У меня была точно такая же, только синяя, подаренная дядей. Бело-черная куртка «спасателя» была покрыта кровью. Он яростно… вгрызался в рот женщины. «Вот это рвение спасти человека», подумал я тогда. И думал я так еще секунды три, пока мужчина не отнял лица от женщины, и я не увидел, что все его лицо, почти до глаз, покрывает кровь. Еще секунда и я понял, что он вовсе не делает ей искусственное дыхание. Он… ест ее лицо.