Порез. Патрисия Маккормик

[6] – говорит она. – Я в ней мастер.

      Я беру коробку «Четыре в ряд» и сажусь спиной к ней. Потом начинаю играть сама с собой. Имитирую стратегию Сэма, нешаблонное мышление, и хожу куда попало, вместо того чтобы начинать всегда одинаково и пытаться построить одну очевидную прямую линию по скучной схеме. Через некоторое время улыбчивая молодая сотрудница встает и выходит переговорить с другой сотрудницей у поста, приглядывая за мной через стекло.

      Вскоре решетка превращается в безнадежный хаос красных и черных фишек; везде заблокированные ряды, и нет никакой возможности построить прямую линию. Я туплю в игровое поле, когда надо мной нависает чья-то тень.

      Внезапно рядом стоишь ты, в длинном синем пальто и шарфе, держа сумочку и ключи. Я выпрямляюсь на стуле – и жду, когда ты в своей одежде из реального мира, со своими ключами от машины и дома, скажешь мне, что ты уходишь, что с тебя хватит, что ты ставишь на мне крест.

      Но ты ничего не говоришь. В помещении становится все жарче и жарче, минуты тянутся и нанизываются друг на друга так же, как у тебя в кабинете, а ты просто стоишь тут, постукивая указательным пальцем по верхней губе и рассматривая игру. Я решаю притвориться, что мне все равно.

      Я беру красную фишку, застываю на минуту и готовлюсь бросить ее в центральный ряд, но затем передумываю, увидев, что ход глупый. Я передвигаю фишку и держу ее над другим рядом, прикидывая возможности, и вижу, что это тоже было бы ошибкой. В конце концов я кладу фишку на стол, откидываюсь на спинку стула и прячусь в волосах.

      Ты переступаешь с ноги на ногу, и до меня доносится легчайший запах духов. Прохладный, знакомый аромат, вроде лавандовых саше, которые раньше делала бабуля.

      Ты берешь красную фишку и бросаешь ее в выемку в крайнем столбце. Из ниоткуда появляется диагональ в четыре фишки – одновременно неожиданная и очевидная.

      – Вот так, – говоришь ты. – Кажется, этот ход ты искала.

      Ты на мгновение кладешь руку мне на плечо, и я вдруг чувствую ужасную сонливость, как у тебя в кабинете днем. Потом ты уходишь. Я не начинаю другую партию. Я просто сижу в игровой, пока не испаряются последние нотки лаванды.

      На следующий день, когда все возвращаются из курилки и мы рассаживаемся на привычных местах на Группе, Клэр объявляет, что к нам присоединится еще одна девушка. Она спрашивает, не принесет ли кто-нибудь дополнительный стул.

      – Поставь сюда, пожалуйста, – просит она Сидни. – Рядом с Кэлли.

      Я сижу совершенно, совершенно неподвижно.

      Дверь скрипит, и входит новенькая. Она маленькая, с крашеными черными волосами, убранными назад детскими заколочками, на губах красная помада, и я никогда не видела такой бледной, белой кожи. На новенькой рваные джинсы и свитшот.

      Клэр указывает на незанятое место рядом со мной и приглашает ее сесть. Девчонка усаживается, потом берется за края сиденья и елозит ножками стула по своему крошечному участку пола, устраиваясь поудобнее. Ее стул стукается о мой. И ударная волна прокатывается по всему