Трупорот и прочие автобиографии. Джон Лэнган

в комиксах, фильмах и телепередачах, они трусы, которые поджимают хвост, стоит дать хоть малейший отпор. Не могу описать словами, с каким восторгом я предвкушал нашу прогулку. Лежа ночью в постели, я воображал, как Эдди будет стоять по колено в болотной жиже, озираться по сторонам и, тряся губами, глотать слезы.

      Увы, на практике мои мечты не оправдались. Поначалу все шло гладко, но на болоте планы пошли насмарку. Едва мы ступили на грунтовый гребень, служивший тропинкой, как Эдди обогнал меня и ушел вперед. Копье он заметил сразу, но ничего не сказал, только прищурился и дернул головой. В прежние вылазки я не брал с собой лишних предметов, потому что боялся утопить в мутной воде. То, что я изменил привычкам и взял оружие, заставило Эдди насторожиться. От прогулки он отказываться не стал, но и слишком близко подпускать меня не рискнул.

      Я рассчитывал, что мы пойдем прогулочным шагом, однако Эдди резво перепрыгнул с края грунтовой гряды на первый камень с травянистой макушкой, которые цепочкой уходили вглубь болота, и, пока я топтался на тропе, перескочил на соседний бугор. Обычно я не уступал ему в ловкости, умея балансировать на грунтовых кочках, торчавших из трясины, но в тот раз мне мешало копье. Пару раз я промахнулся мимо камня и зачерпнул кроссовками холодной воды.

      Чем глубже мы уходили в болото, тем гуще становился воздух, влажный и тяжелый от вони скунсов, населявших заросли по обе стороны. Футболка прилипла к вспотевшей спине. Вокруг носились тучи крошечных жучков. Стоило перепрыгнуть на соседний камень, как насекомые тут же залепляли глаза и нос.

      Мы добрались до незнакомых мест. Эдди вскарабкался на ствол огромного поваленного дерева, пробежал по нему до макушки и перепрыгнул на очередной камень из архипелага, уходящего вдаль. Я с трудом за ним поспевал. Из кочек торчали лопухи исполинского папоротника, которые хлестали по ногам, мешая прыгать и норовя столкнуть в воду. Нас окружали огромные деревья, увитые мхом и плющом; среди листьев раздался птичий крик, больше похожий на вопль обезьяны.

      Я крепко сжимал копье, переживая за сохранность предмета, лежавшего в правом кармане джинсов. Туда я засунул оторванную голову самодельного Годзиллы, намереваясь предъявить ее Эдди, когда буду требовать извинений. Беда в том, что карман был мелким, а джинсы – чересчур тесными, и голова фигурки норовила оттуда выпасть.

      Все происходило совсем не так, как я представлял. Ярость, которую я старался сдерживать и направить в намеченное русло, сочилась сквозь трещины в моем плане, будто радиация из разрушенного реактора. Казалось, она выплескивается в окружающее пространство, заставляя его колыхаться простыней на ветру. В пылу эмоций я ощущал чужое присутствие, словно нечто поджидало меня за пределами видимости. Оно было огромным, размером с болото, и совершенно чуждым этому миру.

      Когда Эдди добрался до островка, где росла пара крепких берез, он остановился. Я решил воспользоваться случаем и принялся торопливо прыгать с кочки на кочку,