Рианон-2. Крылатый воин и огненная принцесса. Империя дракона. Натали Якобсон

сочащася по костям ей о чем-то напоминало. Но о чем? Она заметила, как те же невидимые слуги наполнили такой же алой жидкостью и кубок перед ним. Следя за красной струйкой стекающей в бокал она вспомнила, конечно же, то же самое она видела на поле боя. Она сама проливала там кровь и оставляла на земле такие же туши, растерзанные острым лезвием человеческие тела. Теперь она видела все то же самое, аккуратно выложенное на золотой посуде.

      Мадеэль неохотно отломил одну кость и поднес окровавленный кусок к губам, но на миг задержался.

      – Ты действительно хочешь смотреть дальше? – будто спрашивали его глаза.

      Она с трудом сглотнула. Рядом с той внушительной тушей, которая осталась на блюде блестело что-то. Золотое кольцо с печаткой. Рианон уже видела точно такое на руке одного из убитых рыцарей на поле боя.

      Мадеэль не доев кусок бросил его все той же гарпии, которая понеслась за ним куда охотнее, чем гончий пес за хозяйской подачкой. Вот, что значит быть падшим, приходится еще и питаться падалью, конечно же она не сказала этого вслух, но с ужасом наблюдала за своей новой ручной зверюшкой, старательно обгладывавшей кость.

      При всей омерзительности подобного поступка Мадеэль совсем не производил впечатление того, кто летает над кладбищами и поедает трупы. Окрашенные кровью губы стали казаться даже черезчур соблазнительными. Так не привлекает и цвет рубина. Рианон захотелось прижаться к ним долгим поцелуем и даже слизнуть эту кровь. Какой она будет на вкус? Какой вообще бывает на вкус кровь врага пролитая в бою? И что ты ощущаешь если кровь для тебя является пищей?

      – Теперь ты презираешь меня? – его голос был удивительно спокойным. – Тебе это отвратительно?

      – Почему же, я и сама убивала не раз, – ей вспомнилось поле боя.

      – Но никогда не поедала их останки, – резонно поправил он. – Тебе должен быть противен тот, кто насыщается трупами, правда? Это унижает ангела во мне, бывшего ангела и теперешнего демона, хоть лик ангела и сохранен.

      – Напротив, возвышает, ангелы бесстрастны, они сами не страдали, поэтому не могут нам сочувствовать, а ты знаешь человеческую боль.

      – А еще звериный голод и жажду крови.

      – Ты больше чем ангел, – с поразившей ее саму уверенностью возразила она.

      – Я хочу быть тем ангелом, которого полюбишь ты. Ты останешься со мной навсегда?

      Она посмотрела на окружающих темных монстров в нишах, а потом перевела взгляд на его светлое лицо.

      – Да!

      Это было бы все равно, как если бы он принял ее здесь, как свою наследницу и ученицу, рассказал бы ей историю мира и своего падения. Редкий миг откровения, когда ты смотришь в чьи-то глаза и видишь в них суть всего.

      – Я хотел восхитить тебя, но не знал как.

      – Я восхитилась тобой еще тогда на поле боя, а когда ты снял шлем, ты помнишь, твои волосы, как заря, ты сын зари, и если бы среди поверженных врагов в разгар биты ты провел бы всего один