Рианон-2. Крылатый воин и огненная принцесса. Империя дракона. Натали Якобсон

делать место ссылки, где они очутились, еще более невыносимым. Они сами как грибок. Что ты еще хочешь? Разве можно рассчитывать на преданность от тех, кто сами уже знают толк в предательстве?

      – И ты это терпишь?

      – А почему бы нет? Что они могут сделать? Лопнуть от злости. Я буду только рад. Они мне все так надоели, – он устало повел плечами, будто латы сковывали не только его, но и распростертые за плечами крылья.

      – Это жестоко, – заметила она.

      – Да. От меня другого и не ждут. В конце концов я тот, кто я есть. И даже если кто-то набирается смелости, чтобы выступить против меня, для отступления им нужно всего лишь взглянуть мне в лицо. Я тот кошмар, с которым не хотелось бы столкнуться никому. А ты меня любишь.

      – Да, разве можно не любить. Ты когда-нибудь видел собственное отражение.

      – А ты заглядывала внутрь?

      – Кажется, да, – она вспомнила их вдвоем, сплетенных на ложе в любовном объятие, разве можно хоть иногда быть ближе, разве только, когда смотришь ему в глаза и будто заглядываешь в глубь его.

      – И что же ты увидела, – он осторожно провел пальцами по ее подбородку, приподнимая лицо так, чтобы их взгляды встретились. – Кого ты увидела? Монстра?

      Она отрицательно покачала головой.

      – Кого-то, кто похож на меня, – ответила Рианон. Она не лгала. Его пальцы все еще перепачканные в крови оставили на ее шее красный след. Рана на его запястье уже затянулась, но алые мазки все еще багровели на коже. В тех местах, где его кровь коснулась ее по телу разлилось приятное тепло. Это было почти что ощущение блаженство. Он как огонь, может согреть, но может и обжечь. Все дело в степени нагревания. Когда он спокое все хорошо, но стоит возникнуть гневу, и разражается буря.

      Она поднялась на мыски туфель, чтобы дотянуться до его губ. Ей захотелось подарить ему один долгий. Долгий поцелй, прямо здесь перед логовом дракона. Его губы тут же раскрылись и ответили. Со стороны они казались неприкосновенными и такими же обжигающими, как он сам, но для нее становились такими податливыми. Рианон с трудом оторвалась от них, старательно игнорируя то, что его рука призывно впитались ей в талию. Он мог раздавить ее. Латный браслет впивался ей в корсет почти до боли, но ей было все равно. Она любила настаивать на своем, даже если это было безрассудно. Вот и сейчас она шутила с огнем, а он как ни удивительно подчинялся ей. И все потому, что она вызвала его восхищение. Красота великая сила. Рианон была довольна собой. И впервые в жизни довольна тем, что она родилась такой необычной и прекрасной. Она почти что близнец божества и этого вполне достаточно для того, чтобы чувствовать себя на вершине Олимпа. Ей было так хорошо с ним. И все-таки она вспомнила об улетевших феях.

      – Меня поразило одно, – заметила Рианон, обращаясь с Мадеэлю. – Они говорили про май, а кругом зима.

      – Только не в нашем мире, – усмехнулся он. – Суровая зима сейчас окутывает мир смертных и мешает им продолжать вести войну. Как в общем и во многом другом, – по его лицу