Теневой след. Иван Крымский

вдруг слышу шум, гул, визг, голоса. В общем крыша стремительно теряет гвозди, развернуться ко мне он не успел: приложил я ему прямо по макушке бутылкой с водой. Получилось, шум пропал, голова снова ясная. Люди, что шли перед ним, попадали, как мешки, лежат и не шевелятся. Добавил еще пару раз. Всё, уже не дёргается. Руки и ноги я ему связал быстро за спиной его же ремнём. Лежит красавец тихо, носом вниз, вот только шея у него странная: толстая и кожа красноватая, может на солнце сгорел. Пошёл смотреть на людей, да тринадцать человек вижу, уже шевелятся среди них две молоденькие девчонки, симпатичные. Пока раздумывал смотрю начинают сползаться ко мне, а у всех глаза закрыты. Всё, я понял: этот гад их и заставляет делать так, а со мной у него почему-то не выходит. Какая же злость взяла, и связал я его, а ему неймётся. Добавляю еще пару раз бутылкой по вместилищу разума. Кто сказал «пленных не бьют» – таких бьют и по-видимому только по голове. Первым встал на ноги дедуля и стал осматриваться кругом, за ним все остальные. Отдал бутылку – у всех пересохло в горле – и послал назад. Взваливаю на плечо пленного, килограмм так 40 (измельчала молодёжь), и двигаю к бункеру. Правда, по дороге, если возникали голоса в голове, тыкал бойца головой в сосну, для профилактики. Даже завернул ему голову оставшимся рулоном фольги, чтобы глупыми мыслями не отвлекал – помогло. Добрался почти без приключений. По дороге, в лесу, увидел пятно яркого жёлтого света. Как не пробовал схватить его источник, только руки исколол до крови.

      На подходе к бункеру слышу, машина едет и вот уже остановилась. Тут из лесу я и вышел с солдатиком на плече. Подхожу, здороваюсь со старлеем, а он на глазах сереет лицом, одевает знакомую мне белую шапочку, бежит к машине и кричит в рацию: «Опасность пять, опасность пять, у нас связанный контролёр». «А я тогда кто – кондуктор?» – острю, увидев такую прыть военного. Шутки шутками, вот уже старлей мой падает на колени и схватился за голову. Всё контролёр, ты мне надоел своими штучками и бью ногой в голову – мой гуманизм ко всем братьям по разуму кончился.

      Через двадцать минут прилетел вертолёт. Люди в ярко оранжевых костюмах и странных космических шлемах, бережно положили мою добычу в тяжёлый ящик из сероватого металла, погрузились и улетели. Мы остались одни. Собрались быстро, я свой шарик завернул в фольгу и тихонько положил в жестяную коробку. Аккумуляторы и прочее электронное оборудование работало исправно. Ехали мы назад молча, всё повторилось: солдаты, БТРы, таблички. Проверяли нас дозиметристы и ботинки пришлось выбросить: звенели от радиации. Взамен дали новые кроссовки и удивлялись, почему я в такой обуви такой «чистый». На работе за ударный труд дали премию. В семье всё наладилось. Проверил пенопласт и шарик – никакой радиации не излучается. В присутствии шарика отказывала электроника вся, кроме ламповой.

      P.S. Теперь, когда у нас родилась дочь, я просто открываю жестянку и грохот